НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 ... 78 79 80 81 82 ... 96 ]
предыдущая
следующая
смотрят. Спохватившись, он, однако, не оглянулся, чтобы проверить это чувство, а продолжал читать, хотя весь уже напрягся, ожидая, что старик сейчас к нему обратится. Наконец не выдержал и, закрыв Библию, взглянул на незнакомца. Тот действительно смотрел на Дмитрия, но во взгляде его не было ни любопытства, ни ожидания. Это был взгляд ничего не ждущего, а потому ко всему готового человека. На фоне бледного и иссушенного старческого лица на Дмитрия смотрели удивительно спокойные пронзительно голубые глаза. Дмитрий крайне удивился контрасту этих живых, наполненных мудрой иронией и ребяческим озорством глаз с глубокими морщинами, исполосовавшими все лицо. Но главное, что заставило Дмитрия ощутить легкий трепет и чувство необъяснимой радости, -- было то, каким образом старик смотрел на него.
   В этом взгляде было все: космическая беспредельность и умиротворяющий покой, необъятность Вселенной и пронзительная тоска одиночества, любовь ко всему и печаль ни от чего, вечная радость и преходящая грусть, вера и надежда, старческая мудрость и детская непосредственность, но главное -- поразительный смех, требующий ничего не принимать всерьез и в то же время заставляющий окунуться в глубины своего Я.
   Дмитрий неотрывно смотрел в глаза старика и испытывал сильное желание нырнуть в глубину этой лучащейся радости, чтобы погрузиться в невесомый покой безграничного моря радости и любви. Тот же, кому принадлежали эти удивительные глаза, словно предоставлял Диме возможность воплотить свое желание -- как единственное, что мог сделать в данной ситуации. И чем дольше Дмитрий смотрел в этих поражающие воображение очи, тем более им овладевало чувство любви к тому, кто понимает его без слов и принимает таким, каков он есть, словно знает столь же хорошо, как и себя самого.
   Дмитрию казалось, что он все более узнает незнакомца, испытывая от безмолвного общения неизъяснимое наслаждение. Страстное желание, чтобы это состояние продлилось как можно дольше, было настолько велико, что Дима чуть не заплакал. А старик меж тем продолжал спокойно лежать, ничего не прося и ничего не ожидая.
   Это было настоящее блаженство -- находиться рядом с удивительным человеком, смотреть ему в глаза и, не слыша слов, понимать все чувством. Дима чувствовал, как будто бы дышал. Это было звучание самой высокой ноты, какую можно только представить, и ее пронзительность устремляла душу ввысь, вызывая ощущение полета от проникавшей в каждую клеточку тела беспричинной любви ко всему и вся. Это была та всепроникающая радость, которую Дмитрий испытывал лишь в часы наивысшего творческого подъема.
   -- Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? -- спросил Дмитрий, продолжая неотрывно смотреть на своего нового соседа.
   В ответ тот лишь молча сомкнул веки, таким образом ответив на приветствие и вопрос. Дмитрий понял, что его сосед не расположен разговаривать, и поэтому был вынужден побороть в себе желание знакомиться. В поведении незнакомца не было ничего оскорбительного, даже наоборот, всеми своими движениями он словно хотел показать, что словесные расспросы несовершеннее общения посредством глаз.
   Старик устало вздохнул и, отвернувшись к окну, долго неотрывно смотрел на сосны.
   Дмитрий взял в руки книгу и сделал вид, что не собирается мешать старику своим присутствием, однако все же продолжал наблюдать за ним. Дима не мог не понимать того болезненного состояния, в котором находился его новый сосед, поскольку сам недавно пережил подобное.
   Но вот старик сделал движение рукой и взял лежащую на тумбочке свою маленькую книжицу. Перевернув несколько страниц, он стал читать, время от времени закрывая глаза и вновь открывая их, чтобы продолжить чтение. Было видно, что оно приносило старику облегчение. Он вновь и вновь возвращался к книге, после чего долгое время лежал, закрыв глаза, или смотрел на сосны.
   Дмитрию ничего не оставалось, как ждать, когда его сосед сам начнет разговор, хотя у того, судя по всему, не возникало подобного желания. Сгорая от нетерпения познакомиться и узнать, что за книгу читает старик, Дмитрий взял в руки Библию и как всегда наугад раскрыл ее.
  
  
   9 Мы неизвестны, но нас
   узнают; нас почитают умершими,
   но вот, мы живы; нас наказы-
   вают, но мы не умираем;
   10 Нас огорчают, а мы всегда
   радуемся; мы нищи, но многих
   обогащаем; мы ничего не имеем,
   но всем обладаем.
  
  
   Эти слова прозвучали как ответ на мучительный вопрос. Закрыв книгу, Дмитрий в который раз подумал о том, что случайных встреч не бывает.
   "Кто бы ни был этот человек, он появился именно в тот момент, когда сомнения стали разъедать веру, а неспособность полюбить врага своего вновь возвращает меня к хаосу и страху".
   Среди всех, кого Дмитрий повстречал за последние десять лет и с кем познакомился за три месяца нахождения в больнице, никому он не чувствовал себя родным. Все казались Дмитрию чужими, далекими от понимания того, чем он живет. Этот старик был первым, к кому Дима проникся необъяснимой симпатией, словно к наставнику, понимающему без объяснений и имеющему ответы на все возможные вопросы. Ни к кому ранее Дмитрий не испытывал такой беспричинной любви, как к этому незнакомцу, хотя тот ничего не делал для этого.
   Принесли обед. Старик кивком головы поблагодарил медсестру, но не притронулся к еде. Вместо этого он вновь стал читать свою книжицу. Дмитрий сгорал от нетерпения узнать, что это за книга, однако не смел нарушить вдохновенное молчание старца.
   После обеда Александр Иванович, подойдя к кровати вновь поступившего, спросил:
   -- Как же ты умудрился попасть под машину, старик?
   В ответ незнакомец плавным движением отвел книгу от глаз и посмотрел на Александра Ивановича. Тот несколько смутился, однако не отошел, ожидая ответа. Старик же, ничего не сказав, вновь заслонился своей книгой. Разочарованный, Александр Иванович отошел, и уже никто не пытался заговаривать с незнакомцем.
   Дмитрий лежал и ждал, когда новый сосед вновь взглянет в его сторону, испытывая страстное желание окунуться в бездонные, как весеннее небо, глаза. Казалось, это выразительное безмолвие проистекало от понимания не подвластных людям законов мироздания. Дима почувствовал потребность познать их и принять, чтобы обрести покой, которым было наполнено пространство вокруг старика.
   Но ни после обеда, ни вечером незнакомец не выразил желания поговорить. Никто к нему не приходил, и Дмитрий уже стал скучать, чувствуя неспособность избавиться от всевозрастающего желания познакомиться с удивительным человеком. Но тот продолжал упорно молчать, лишь время от времени заглядывая в свою книжицу. Необъяснимым образом Дмитрий ощущал скрытую в старике огромную силу, которая мелькала то в блеске его юношеских глаз, то в очертаниях гордого профиля, то проскальзывала в движениях рук. И сила эта покоилась в молчании, словно вокруг не было ничего достойного ее проявления. Дима так страстно желал приобщиться к этой наполненной величием тишине, что ему начало казаться, будто старик понимает его желание, однако намеренно не спешит нарушить мудрое молчание.
   В томительном ожидании прошла ночь. Наступило утро. Но сосед не проявлял ни малейшего желания с кем-либо говорить. Его ничто не интересовало, за исключением его книги да сосен за окном. Дмитрий выжидающе молчал, давая понять, что умеет ждать. При этом его не покидало ощущение, что старик уже давно догадался обо всех вопросах, но почему-то не спешит давать на них ответы. Молчание было полно загадок, но Дмитрий чувствовал, что в этом молчании и заключен ответ.
   Старик не испытывал неловкости, когда медсестра приносила и уносила утку. Он благодарил ее кивком головы и вновь замирал, закрывая глаза. В движениях Дмитрия нетрудно было угадать нетерпение, но старик, чувствуя это, казалось, намеренно не торопился нарушить напряженное безмолвие, заставляя задуматься о причинах своего молчания.
   Время близилось к полудню. И вот, когда желание Дмитрия познакомиться с новым соседом уже несколько ослабло, старик неожиданно спросил:
   -- Вы, я вижу, очень хотите познакомиться?
   Вопрос застал Дмитрия врасплох. Несколько смутившись, он ответил:
   -- Да. Мне кажется, что я вас где-то раньше встречал.
   -- Возможно, -- смиренно произнес старик. Голос его был мягким и приятным.
   -- Простите, -- сказал Дмитрий, пытаясь не упустить шанс узнать побольше, -- как вас зовут?
   -- Герман Геннадиевич, к вашим услугам.
   Необычная приставка удивила Дмитрия; была ли это разговорная привычка или действительно желание оказать услугу, трудно было понять.
   -- Простите, а что вы читаете?
   -- Пожалуйста, возьмите, -- сказал Герман Геннадиевич и протянул свою книжицу. -- Но прежде вы хотели поговорить.
   Взгляды их встретились, и Дмитрию показалось, что в глазах старца он увидел все свои страдания и сомнения, горечь потерь и радость обретения, счастье любви и желание смерти, мечты, надежды и разочарования, а также глубокую неразделенную печаль мудреца. Он смотрел в удивительные лучистые глаза своего соседа, и чувствовал, как прежнее любопытство улетучивается. В необыкновенном взоре старца Дмитрий увидел не только все свои вопросы, но и ответы на них, причем несравнимо больше того, о чем мог спросить. Там были ответы на все незаданные вопросы и еще нечто, что делало эти вопросы абсолютно ненужными.
   Но более Дмитрия смущала та непонятная отстраненность от всего, что вроде бы должно было мучить старика: одиночество, травма, неопределенность дальнейшего существования. Возникало такое впечатление, будто старик вовсе не беспокоится по поводу того, что с ним произошло, словно он давно был готов к этому.
   Дмитрий пытался понять, как Герман Геннадиевич смог сохранить такой искрящийся полный молодого задора взгляд, словно впереди была вся жизнь, наполненная ожиданием счастья. Даже небольшие в круглой оправе очки не искажали радости, которой был наполнен взор нового соседа. В то время как Дмитрий тяготился неизвестностью своего будущего существования, лежащий рядом старик был беззаботен как дитя, словно смотрел на мир глазами семилетнего ребенка. И это при том, что во взоре его Дмитрий заметил огромную муку и тяжкий груз пережит?го, что, безусловно, должно было оставить горький осадок в душе. Однако несмотря ни на что старик излучал радость, словно после долгих дней зимы наконец-то теплым весенним днем смог поваляться в траве и увидеть рождение нежной зелени листка из набухаюшей почки.
   Дима не знал, что сказать, а старик, видимо, понял все без слов. Даже не сказав спасибо, Дмитрий взял книгу и на первой странице прочитал: "Дао Дэ". Книга о Пути и Силе".
   "Так вот откуда старик черпает силы", -- подумал Дмитрий. Раскрыв книгу посередине, он по привычке стал читать первые бросившиеся в глаза строки.
  
   Идущий истинным путем
   Не найдет отпечатков колес.
   Знающий истинные слова
   Говорит без изъяна.
   Лучшее правило в жизни --
   Это не строить планов.
   Лучший запор тот, что не имеет замка, и его невозможно взломать.
   Лучшие узы те,
   Что не удерживают ничем, и их нельзя разрубить.
   Вот почему мудрый
   всегда готов прийти на помощь ближнему
   И потому он не сторонится людей.
   Всегда готов помочь любой твари
   и потому он не скрывается ни от кого.
   Это и называется "быть ясным и открытым".
   И потому
   Тот, кто стремится улучшить
   жизнь людей, не может быть им хорошим наставником;
   Тот, кто не стремится оказать благодеяние людям,
   тем легче может помочь им.
   Не цени высоко свои наставления,
   Не дорожи тем, что имеешь
   ведь знание -- это великое заблуждение.
   И это воистину глубокая мысль.
  
   Именно ясным и открытым можно было назвать взгляд необыкновенного старика.
   Чуть ниже в подстрочнике Дмитрий прочитал:
   "Открытость мудрого человека -- это не бесконтрольное попустительство всему, что ни свалится на его голову, но, наоборот, это состояние постоянной готовности ко всему".
   И еще:
   "Пытаться доподлинно узнать -- все равно, что пытаться исправить совершенное".
   Дмитрий удивился, насколько точно прочитанное соответствовало тому, что он увидел в чарующем взоре старика. Однако более поразился самому стиху, словно расшифровавшему его собственные чувства и догадки, объяснившему ранее пережитые радости и страдания. Слова маленькой книжки были исчерпывающим ответом на все заданные и еще не сформулированные вопросы. Безусловно, эта книга представляла собой источник древней мудрости, чудесным образом открывшийся именно в тот момент, когда Дмитрий испытывал невероятную потребность в этих простых и ясных словах. Так было и раньше -- книги и люди, помогавшие находить ответы на мучительные вопросы, приходили именно тогда, когда Дмитрий в них особенно нуждался. Важно было лишь узнать их и довериться им.
   Дмитрий вернулся к первой странице и прочитал:
  
   Видеть в чудесном чудесное --
   вот ключ ко всем тайнам мира.
  
   Каждое слово звучало как откровение. Казалось, это не просто собрание человеческой мудрости, но источник света, ранее не видимый, а теперь способный стать маяком в дебрях жизненных проблем и каждодневной суеты.
   И тогда Дмитрий стал читать все подряд, один стих за другим. Прочитав книжку до конца, Дима почувствовал себя наполненным чем-то добрым и светлым. Теперь произнесение вслух каких бы то ни было вопросов или даже просто слов казалось не только не нужным, а просто глупым и смешным.
   Молчание старика показалось теперь не просто непроизнесением ненужных слов, но безмолвием мудреца.
   На последней странице книги Дмитрий обнаружил странный знак.

0x01 graphic

   Трудно было понять, что могли означать квадраты, пронзаемые устремляющимися к окружности лучами. Дмитрий долго рассматривал непонятный знак, однако так и не смог объяснить необычное чувство, возникшее при взгляде на таинственный символ. В нем ощущалась глубина и широта бесконечности, где асимметрия наполнена глубоким смыслом гармонии.
   Дмитрий уже ни о чем не желал говорить и ни о чем не хотел спрашивать. Он чувствовал себя наполненным чем-то необъяснимым, а потому был тих, как озеро, освобождающееся ото льда. Старик, похоже, чувствовал это, и потому внешне безучастно лежал и смотрел на сосны, которые были такие же тихие и спокойные, как и он сам.
   Дима поймал себя на мысли, что, называя своего нового соседа стариком, он вовсе не считал его таковым, скорее наоборот. Теперь, после прочтения книги о Пути и Силе, Дмитрий ощущал себя гораздо старше Германа Геннадиевича. Но что именно позволяло старику сохранять ребячий задор в глазах, оставалось для Дмитрия тайной.
   "В чем же тогда отличие мудреца от простого человека, если и тот и другой живут, не думая о завтрашнем дне? -- спросил Дмитрий себя. -- Может быть, в том, что один делает это осознанно, а другой не мудрствует лукаво? Ведь оба они плывут по течению, живя, как подсказывает природа".
   Вспомнив спор с Женей, Дмитрий подумал о том, что, возможно, главная причина, почему он тогда не нашел ответа на непростой вопрос, заключалась в чувстве превосходства над собеседником,
[ 1 ... 78 79 80 81 82 ... 96 ]
предыдущая
следующая

[ на главную  |   скачать полный текст  |   послать свой текст ]