Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

[ 1 ... 9 10 11 12 13 ... 105 ]

посочувствовать.

-- Мне нужна вода, а не ваши сочувствия, -- прокричал Дмитрий и бросил трубку.

Он решил пойти в жилконтору, чтобы выяснить, когда устранят аварию. На приём к начальнику толпилось множество людей, из-за двери слышались выкрики. Когда, наконец, Дмитрий прорвался в кабинет, там сидела женщина со слезами на глазах.

-- Что же мне делать? -- причитала просительница. -- Ведь мороз уже. А батареи холодные. Замерзаем.

-- Нет сварки, нет! -- отвечал ей молодой паренёк.

-- В квартире плюс десять. В одежде спим на кухне. Сын с отцом чуть ли не дерутся.

-- Не знаю. Смотрите на мир философски. В соседнем доме люди сидят без воды, другие без тепла уже какую неделю -- и ничего!

-- Они же убьют друг друга. Ведь каждый день до ножей доходит.

-- Ничем помочь не можем. Ждите оттепели.

-- Если они убьют друг друга, это будет на вашей совести.

-- У нас в подвале трубу прорвало, -- сказал Дмитрий, -- в квартире воды нет. Когда почините?

-- У меня заявок восемьдесят штук каждый день, -- ответил мастер, -- а слесарей почти не осталось, хоть разорвись. Сегодня ещё один уволился.

-- Что же мне, самому трубы менять?

-- Как хотите. Меня на всех не хватит. Я сделал доброе дело, заменил старушке радиатор, а на меня жалобу подали, что я не тому поставил. А ведь ей тоже холодно.

И молоденький мастер заплакал.

Дмитрий возвратился домой и в отчаянии позвонил в муниципалитет.

-- Повлияйте на них, -- пожаловался он. -- Ведь они должны помогать при авариях.

-- Ничем не можем вам помочь, они нам не подчиняются.

-- Но по закону они должны...

-- Можете обращаться в суд.

"Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вот она -- правда жизни: всем на всё наплевать! Никому до меня нет дела. Каждый за себя. Такова жизнь! Люди живут не по писаным законам. Но как же тогда? Ведь хаоса нет, всё упорядочено. На чём же основан этот порядок? Это, должно быть, нечто бессознательное, что руководит человеком независимо от условий и обстоятельств, что не требует оплаты, что составляет саму суть человеческую, благодаря которой только и возможно сосуществование людей.

Каждый за себя? Выживает сильнейший?

А ты пытаешься построить свой уголок гармонии в этом мире. Вряд ли это возможно. И почему должно быть так, как ты этого хочешь? Может, тебе это будет во вред?

Придётся сидеть без воды.

Неужели и в этом есть какой-то смысл?

Нужно освободить дух от забот о плоти, высвободить душу из тисков комфорта!"

Дмитрий спустился в подвал. Отвратительно пахло фекалиями. Из проржавевшей трубы хлестала вода.

"Придётся помогать себе самому". Он принялся куском резины забинтовывать дырку в трубе. Он насквозь промок, но течь удалось остановить. И тут Дмитрий увидел лежащего посреди кучи хлама человека.

-- Эй, ты живой?

-- Живой покуда.

-- Что вы тут делаете?

-- Не видишь, сплю.

-- Вам что, некуда пойти?

-- Глупые вопросы задаёшь.

Лежащий на полу открыл один глаз.

-- Слушай, у тебя выпить есть? Надо залить пожар внутри. Мочи нет терпеть.

-- Простите, я не пью.

-- Может, денег дашь, я сбегаю.

-- И денег у меня нет.

Слёзы прочертили полоски на грязном лице бомжа.

-- Вам что, жить негде?

-- Не могу я там жить. Сын женился, привёл жену в дом, а мы с ней поссорились. Сын дал мне денег и попросил снимать квартиру. Вот я и снимаю. Здесь.

Старик мотнул головой, словно пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.

-- Я вот всё думаю, зачем я родился? Был ли в моей жизни какой-то смысл? Ведь оглядываясь назад, нечего вспомнить. Была бы моя воля, лучше б не родится. Детей только несчастными сделал.

-- А где теперь ваши дети?

-- Они самостоятельные. А жена меня бросила, когда я запил. Только пил я не потому, что алкоголик, а потому, что не знал, как жить дальше. Ради чего жить?! Был бы помоложе, искал работу. А так... Даже зубы вставить не на что. Старость -- это когда надежд уже никаких нет. А ты молодой, ещё всё можешь.

-- А если бы начать жизнь сначала. Смогли бы прожить иначе?

-- Смог бы. Если бы помнил все ошибки. Хотя... нет, вряд ли. Такой уж у меня характер.

Бомж вынул спички, собрал вокруг себя бумагу и начал разводить костёр.

-- Не стоит, пожар может случиться, -- предостерёг Дмитрий.

-- А жрать-то мне надо, -- ответил бомж, и стал сооружать из кирпичей очаг. -- Вот сварю картошечки...

Старик достал из мешка кастрюльку, бутылку с водой и стал чистить картофелины.

-- А что спать приходиться в дерьме, так это лучше, чем самому быть дерьмом. Грустно, конечно, доживать так. Мечтал-то я о другом... Только вот как мечты сбываются... Да что мечты, вся жизнь дурной сон. Ставим себе цели, всю жизнь посвящаем их достижению, а потом оказывается, гнались за миражами. Понимаем это, да только поздно, когда уже исправить ничего нельзя, сил нет и помирать пора. И так повторяется из века в век. Глупо? Нет, закономерно. Жизнь -- какая-то ошибка. Ошибка того, кто её создал.

-- Вы пессимист, -- сказал Дмитрий.

-- Нет, я реалист. А ты пока ещё мечтатель. Я тоже был когда-то романтиком. Но жизнь отрезвила. Хоть верь, хоть не верь, ничего не сбывается. Вся жизнь -- одна большая иллюзия. Мечтаем, надеемся, верим, но ничего не сбывается. Ничего!

-- Но если не верить, то как жить тогда?

-- Да, если не верить, жить нет никаких сил. Я потому и дожил до своих лет, что верил. Ведь вокруг одно сплошное дерьмо. Все люди -- дерьмо! И я тоже. Ты думаешь, почему я здесь сплю? Потому что поверил, поверил людям, дурак! Ну и они, конечно, обманули. Нет, верить нельзя никому. Никому!

-- А себе?

-- И себе тоже не верь. Потому как ты считаешь себя хорошим, а на самом деле ты дерьмо. Все норовят сожрать друг дружку, чтобы, значит, сделать себе лучше. Только зачем всё это мельтешение, к чему вся эта суета, если нет главного. Семья, дети, жена, заботы, которыми мы заполняем свою жизнь, -- а на деле пустота, тошнотворная пустота. Все боятся одиночества, но оно неизбежно, -- умирать всё равно приходится одному. Одиночество подобно слепоте, оно позволяет услышать то, что недоступно зрячим. Было время, мне казалось я был счастлив. Но и это мираж. Ели, пили, работали, растили детей. Жизнь прошла, и вроде как бы совершенно бессмысленно.

Вот говорят, жизнь человека зависит от обстоятельств. Нет, каждый по-своему реагирует на обстоятельства, в соответствии со своим характером. Как ни крути, а я бы всё равно женился на своей жене, хоть и ушёл от неё. Так что мне нечего жаловаться.

Разочаровался я в жизни. Умереть бы поскорее. Жизнь -- пытка, когда не знаешь, зачем и для чего живёшь. Смерть кажется избавлением. Нет, ада я не боюсь, и в рай попасть не надеюсь. Наверное, и они выдумка. Только когда уже ни на что не надеешься и ничего не ждёшь, тогда-то и становишься по-настоящему свободным. Я ведь умереть могу каждый день, хоть сейчас. И удерживает именно эта свобода в любой момент с собой покончить, потому и оттягиваю, всё ещё на что-то надеюсь. Может, где-то люди и в самом деле счастливо живут? Я и верю, и не верю. Только сегодня опять в который раз думал на этой трубе повесится. Страха давно уже нет. А что удерживает, не знаю. Кажется, всё повидал, во всём разочаровался. А когда уже решился умереть, все неприятности не воспринимаются, жизнь кажется какой-то иной, будто смотришь на происходящее через стекло, наблюдаешь с другой планеты, словно пришелец. А может, так оно и есть? Пришелец я здесь; как пришёл, так и уйду. Только вот зачем приходил, не знаю.

"Прямо Диоген какой-то", -- подумал Дмитрий.

-- Говорят, до конца света осталось несколько лет. И слава Богу! Это последнее, что удерживает от желания удавиться. Очень уж хочется увидеть Страшный Суд.

Ты, наверное, думаешь, что мир подчиняется любви? -- горько усмехнулся старик. -- На самом деле мир стоит на зле, а потребность в добре возникает лишь от усталости творить зло. Процветает вор, а честный человек нищенствует. И никакая вера в посмертное воздаяние не исправит человека.

Я злу не удивляюсь, я удивляюсь добру в людях. Тебе ещё кажется, что мир наполнен добром и движется любовью. Нет, всё гораздо скучнее. Все стремятся выжить, причём за счёт другого, и жить за счёт других. Кто-то наверху, а кто-то внизу, как я, в подвале. Самопожертвование -- миф, красивая сказочка. На самом деле жизнь подчиняется тупым инстинктам. Человек примитивен. Любовь лишь иллюзия для размножения. И нет никакой справедливости! Нет её! Вокруг одна ложь! Каждый за себя -- вот истина в последней инстанции. Никому я не нужен. Никому! Всем на всех наплевать -- вот правда жизни!

Нет, нет, не думать, не думать! Уж лучше повешусь, чем гнить в психушке. Иди к себе, иди.

Дмитрий попрощался и вернулся домой.

Неожиданно в кухню вошла полураздетая сестра с кошкой на руках, вслед за ней появился её девятилетний сын. Опухшая физиономия преждевременно состарившейся молодой женщины свидетельствовала о давнем пристрастии к алкоголю.

-- Надо за жильё платить, -- как можно спокойнее сказал Дмитрий. -- У нас третий месяц не плачено. Предупреждали, что выгонят.

-- У меня нет денег, -- отрезала сестра.

-- На выпивку-то есть.

-- Не твоё дело.

-- Я хочу, чтобы мы жили дружно, как брат с сестрой, и любили друг друга.

-- Пошёл в жопу!

Дмитрий протянул руку и погладил кошку.

-- Прости, но я не выношу животных. Ты же знаешь, у меня аллергия. Я начну задыхаться.

-- Ну и задыхайся. Насрать мне на тебя и на твою болезнь. Если умрешь, все только вздохнут с облегчением.

-- Вспомни золотое правило...

-- Иди ты со своими правилами, -- перебила сестра. -- Тебя давно уже пора упечь в сумасшедший дом.

Кошка соскочила с рук сестры и побежала по коридору. Дмитрий хотел схватить животное, но сестра навалилась на него своим грузным телом и ударила кулаком в лицо.

-- Я задушу эту кошку! -- прокричал Дмитрий, ощущая желание освободить себя от любви и терпения, чтобы избавиться от накопившейся и долго сдерживаемой злобы. -- Обещаю, что задушу, если не уберёшь кошку из квартиры!

Сестра замахнулась, но Дмитрий смог увернуться от удара.

-- Гадина! -- закричал он в отчаянии. -- Неблагодарная тварь! Я к тебе по-хорошему, с любовью, а ты...

Бедная кошка с испугом смотрела на происходящее.

-- Ты подонок, сволочь! -- кричала сестра. -- Тебя все ненавидят и презирают! Даже отец и мать прокляли! Все мечтают, чтобы ты сдох: и жена твоя, и дочь. Сдохни, сволочь, и освободи нас всех от себя!

"А ведь она права, -- вдруг подумал Дмитрий, почему-то не испытывая ответной ненависти. -- Может, действительно, все мечтают о том, чтобы я освободил их от себя, как и я мечтаю освободиться от них?"

Он вдруг почувствовал, что если не остановится, то всё может кончится плохо.

-- Пожалуйста, давай не будем драться, -- сказал он дрожащим от возбуждения голосом.

-- Тебя похоронят на Мурманском шоссе! -- хрипела сестра. -- Сама бы тебя убила, только руки марать не хочется.

-- Не надо, тебя же за это посадят.

-- Лучше сидеть в тюрьме, лишь бы знать, что тебя на этом свете уже нет.

Сестра вновь замахнулась для удара, но Дмитрий перехватил её руку и вывернул за спину.

Племянник заплакал.

-- Отпусти маму. Пожалуйста.

Дмитрий отпустил.

-- Сволочь! Паскуда! -- кричала сестра. -- Тебя все ненавидят! Все!

"Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?"

-- Я больше не буду с тобой драться, -- сказал Дмитрий как можно спокойнее. -- Мы брат и сестра, и должны жить дружно.

-- Я упеку тебя в тюрьму!

-- Бросай пить, ты себя этим губишь.

-- Пошёл на хуй!

Дмитрий сдержался, и не ответил на оскорбление.

-- Видишь, как плохо пить водку, -- обратился он к племяннику. -- Хочешь, мы завтра пойдём с тобой в бассейн.

-- Хочу, но меня мама не пустит.

-- Не слушай его! Я твоя мать, а он тебе никто.

"Надо бороться любовью, -- думал Дмитрий, видя, как его миролюбие немного успокоило сестру. -- Любовь возбуждает в человеке сочувствие, делает снисходительным, и потому злость ослабевает".

-- Прости, -- сказал Дмитрий. -- Я виноват.

-- Да, ты, ты во всём виноват! -- кричала сестра.

-- От тебя и дочка ушла, потому что ты злой, -- поддержал племянник свою мать. -- Ненавижу тебя.

"Как я одинок. Как безмерно одинок! Но прежнего одиночества почему-то не испытываю. Возможно, потому что любовь живёт во мне, не позволяя погибнуть под обломками собственного гнева. Я люблю, а меня ненавидят, проклинают. Вот тебе школа любви: благослови проклинающих тебя и люби ненавидящих. И хотя нет во мне ненависти, однако не удержался и поскандалил. Понимаю, что нужно смириться, но не могу. Если стычка повторится и дойдёт до тяжких последствий, в этом буду виноват я. Вот и голос сорвал. И поделом, не будешь гадости говорить.

Что же делать? Драться не могу, воевать не считаю возможным. Остаётся только любить, смириться и терпеть.

Но ведь любовь не означает глупой уступчивости.

Нет во мне смирения, а значит, и веры нет!

Любовь -- школа познания и самосовершенствования.

Я поставлен в условия, когда не остается ничего, кроме как любить, преодолевая ненависть. Я должен или доказать правильность своих принципов на практике, или отказаться от всего, что считаю истинным.

Сестра для меня испытание, возможность проверить истинность своих убеждений. Она ненавидит меня, поскольку я служу укором её жизни. И ненависть её от нелюбви. Всё от нелюбви! И от любви всё!

"Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт..."

Как же мне любить тех, кто не хочет моей любви?

Я не должен расстраиваться и реагировать на злобу; должен принимать всё как есть. Не могу нарушить принцип любви, который для меня есть жизнь. Любое проявление враждебности вызовет ответную злобу и убьёт меня.

Казалось бы, всё понимаю, но почему-то не сдержался. Словно разрешаю себе взорваться и поскандалить, чтобы дать выход неудовлетворённости, будто желаю саморазрушения, видя в этом способ избавления от накопившейся пустоты.

Да, именно неудовлетворённая потребность любить заставляет меня скандалить; я бешусь от невозможности выразить свою любовь. А после чувствую себя безмерно одиноким, потому что отдал своё сердце ненависти, а жить без любви уже не могу. Носить ненависть в себе всё равно что наполненный до краёв чан с дерьмом. Любовь же подобна розе, засыхающей без нежности. Не могу смотреть на умирание равнодушно, и хочется что-то делать, чтобы спасти красоту, доброту и любовь.

Помню эти взрывы ненависти в детстве, когда моя потребность любить отца и мать не находила понимания и удовлетворения, и я мстил матери за невнимание, ненавидя её за то, что она не любила отца и меня не любила, за моё одиночество, за отчуждение, и порой эта ненависть от нелюбви доходила до драки с той, которую я жаждал любить".

Дмитрий ощутил астматическое посвистывание в груди.

"Опять начинается приступ. Сам виноват! Справедливо за творимое зло получаю в награду болезнь. Каюсь, каюсь в несовершенстве, но вновь поступаю неправильно, и снова каюсь. Наверное, я не выдерживаю испытания. А может быть потому, что не смог отрешится от мира? Но как отказаться от мирского, не уходя в монастырь? И возможно ли, оставаясь в миру, жить по заповедям?

Может, послать всех к чертям и уехать?

Как я хочу жить один! Абсолютно один!

Мои родственники считают меня сумасшедшим. Им не понятна моя жизнь, они просто не знают, что такое жизнь духа. И хотя и я, и они -- мы живём одним днём, но как по-разному...

Любить близких оказывается гораздо сложнее, чем любить посторонних.

Но должен ли я любить или я свободен?

Мы связаны. Если они погибнут, то в этом буду виноват и я тоже. А потому я должен сделать всё, что могу. Пусть даже это не спасёт их. Зато спасёт меня.

Но если перевоспитать сестру невозможно, тогда зачем скандалил? -- Не зачем, а почему! Боюсь поверить в Любовь настолько, что уже окончательно оторвусь от земли и потеряю рассудок.

Хочу спасти сестру, не могу смириться с её падением. Фактически, это протест против Судьбы! Но можно ли изменить Судьбу? И что есть Судьба?"

Раздался звонок в дверь. Дмитрий открыл и увидел свою мать.

-- Мама, прошу тебя, пожалуйста, помоги, -- обратился он умоляюще. -- Сестра пьёт, губит себя, а все мои обращения не дают результата. Она живёт так, словно у неё в запасе ещё две жизни.

-- Что же поделать, -- ответила мать смиренно. -- У каждого своя судьба. Ничего изменить невозможно.

-- Пусть она хотя бы не заводит кошку. У меня ведь аллергия, ты же знаешь.

-- Постарайся и её понять. Представь, каково женщине в тридцать лет чувствовать себя никому не нужной. Ей одиноко, тоскливо, хочется хотя бы обмана любви, -- вот она и завела кошку.

-- Я понимаю. Но нельзя же жить во вред другому. Она не только себя губит, но и сына. Я не могу равнодушно смотреть, как племянник гибнет. Пытаюсь его воспитывать, но она запрещает ему даже общаться со мной.

-- Она ещё когда беременной была, пила и курила. Потому и родила преждевременно. Даже выкормить как следует не захотела. Да и я, что греха таить, забеременела ею, когда отец сильно пил. Вот по наследству и передалось. А ребёнок ей и в самом деле не нужен. Ведь она родила его не для того, чтобы воспитывать, а чтобы утвердиться. Как,

[ 1 ... 9 10 11 12 13 ... 105 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]