Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 ... 14 15 16 17 18 ... 96 ]

возможности верить кому бы то ни было. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Подсудимый, вы свободны. От себя же хочу высказать особое мнение. Вам остается только надеяться на помилование. Надейтесь, ибо мы спасены в надежде.

Комната пустеет, и я остаюсь один. Что же мне теперь делать? Куда идти? Чем заниматься? Кого любить? Во что верить? О Боже, да ведь теперь... Нет, не может быть. Почему, зачем они прибегли именно к такой каре? Трудно придумать более тяжкое наказание. Это бесчеловечно! Никто не может лишать человека веры? Этого нельзя делать! Как же мне теперь жить, если никто не будет верить мне и я не смогу никому верить? Нет, я не могу жить без веры! Это несправедливо! Я не хочу! Это несправедливо! Несправедливо!

-- Проснись, где ты видел справедливость?

-- Ты чего кричишь? Какая еще справедливость? -- раздался голос соседа по койке.

Нет зала заседаний, нет судьи и присяжных, нет чужих людей, наполнявших комнату. Вокруг стоят койки, а за окном покачиваются сосны. Дмитрий окончательно приходит в себя и понимает, что судебный процесс ему приснился.

"Нет, не может быть, чтобы это был всего лишь сон!"

-- Ты чего во сне разговариваешь? -- спросил сосед с койки напротив.

-- А что я говорил?

-- Все кричал "несправедливо, несправедливо". Чего несправедливо-то?

Еще не придя в себя от произошедшего и плохо ориентируясь в этой реальности, Дима машинально ответил:

-- Не знаю.

-- А я считаю, что все вокруг несправедливо. И вообще нет в мире справедливости, -- вмешался вдруг сосед с койки справа.

-- Не скажи. Справедливость есть, вот только добиться ее очень трудно, а то и невозможно, -- сказал кто-то еще из находящихся в палате.

Между присутствующими завязалась дискуссия. Дмитрий молчал. Ему все еще казалось, что он в зале суда и на него смотрят десятки глаз.

-- Ты посмотри, что вокруг творится! Прав тот, у кого больше прав. За деньги все можно купить: хоть судью, хоть прокурора. Кто больше денег даст, на стороне того и правда. Все плюют на справедливость. Наказывают невинного, а преступник гуляет на свободе, особливо если при деньгах или со связями.

-- И все-таки справедливость иногда торжествует.

-- Вот именно что иногда.

-- Справедливость и несправедливость лишь выдумка людей, так же как добро и зло. То, что для одного хорошо, для другого плохо. Вот и поди разберись.

-- Но есть же суд. Он для того и существует, чтобы судить по справедливости.

-- Ты что, с другой планеты прилетел? Где ты видел справедливый суд? Да со времен Христа не существует праведного суда. И он -- Иисус -- его не первая и не последняя жертва. Причем жертва безвинная. А знаешь, за что распяли Иисуса Христа?

-- Нет.

-- Ни за что! Скажешь, такого не бывает. Еще как бывает. Да ты газеты читаешь, телевизор смотришь? Или с луны свалился, раз полагаешь, что людской суд может быть всегда справедливым?

Дмитрий внимательно слушал спор прежде совершенно незнакомых друг другу людей. Он удивился, что его слова о справедливости вызвали такую дискуссию. Но особенно поразило Дмитрия то, что эта полемика была словно продолжением сна.

-- Читал я недавно в газете, как по ошибке расстреляли одного человека, подозреваемого в изнасиловании и убийстве молодых женщин. А настоящий преступник тем временем расхаживал на свободе. Арестовали подлинного убийцу случайно. Так-то вот. И расстреливают по ошибке, и справедливость творят по чистой случайности.

-- Но ведь поймали все же настоящего убийцу. Значит, восторжествовала справедливость.

-- А сколько людей пострадали, пока она, эта твоя справедливость, восторжествовала. Вот и приходится жить во зле и мириться с ним, лелея себя надеждой, что хоть когда-нибудь добро все-таки победит.

-- Добро побеждает, а зло господствует -- в этом вся правда!

-- А вот у меня был случай. Обращался я в самые высокие инстанции, дошел до генерального прокурора, а он даже не захотел разобраться как положено. Позже этого прокурора самого посадили за нарушения законности. Так никто по справедливости мне и не ответил, пока обидчик мой сам почему-то вдруг не признал свою вину.

-- Зачем же ему было признаваться?

-- Наверно, совесть заела.

-- Совесть, справедливость -- выдумки все это. Человек всегда поступает так, как ему выгодно.

-- Не могу согласиться. Ведь если высшей справедливости не существует, то и надеяться больше не на что, и жить незачем!

Открылась дверь, и в палату вошел лечащий врач с медсестрой.

-- О чем спор? -- весело спросил Иван Иванович и подошел к Дмитрию. Откинув краешек одеяла, врач стал ощупывать забинтованные голени. -- Кроме ног что-нибудь еще беспокоит?

-- Вроде бы нет, -- ответил Дмитрий и с дрожью в голосе произнес давно терзающий его вопрос. -- Скажите, доктор, а что меня ждет?

Иван Иванович на мгновение задумался.

-- Сейчас ничего определенного сказать не могу. Нужно сделать еще один снимок. Надеяться нужно на лучшее.

-- Но готовиться к худшему, -- перебил его Дмитрий. -- Что же может меня ожидать?

Врач помолчал, а потом, посмотрев Дмитрию прямо в глаза, тихо произнес:

-- Я думаю, что инвалидность вам скорее всего установят.

-- Как инвалидность? -- вырвалось у Дмитрия.

-- Но сейчас еще ничего окончательно не ясно. Может быть, все обойдется, -- постарался успокоить Иван Иванович.

Однако главное было сказано.

-- Неужели я никогда уже не буду ходить? -- с замиранием сердца вновь спросил Дмитрий.

-- Бегать будешь, -- улыбнувшись, ответил Иван Иванович и перешел к другому больному.

Дмитрий не поверил. Он лежал и чувствовал как стремительно растет в нем лавина новых жутких вопросов, не требующих ответа.

"Как же теперь жить инвалидом? Чем заниматься? На что надеяться? Разве такой я кому-нибудь нужен? Если я и раньше был жене безразличен, то теперь и подавно мне не на что рассчитывать. Неужели я навсегда буду прикован к инвалидной коляске? А что будет с моей работой, с моими планами? Неужели от всего этого нужно отказаться? Неужели я никогда больше не увижу теплого моря и не искупаюсь хотя бы в реке? Как жить? Где взять деньги? Что же мне делать? Что делать?"

От этого роя мыслей начала кружиться голова. Дмитрий почувствовал, как тьма страха навалилась на него, волнение разрывало грудь, и казалось, он проваливается в бездну отчаяния. Усилием воли Дмитрий заставил себя открыть глаза. Обход уже закончился. Соседи молча лежали на своих койках.

Принесли обед, но Дмитрий не притронулся к еде. Медсестра молча унесла тарелки, а Дмитрий продолжать лежать не двигаясь, хотя в мыслях бежал сразу во все стороны от того невыносимого положения и груза проблем, которые неожиданно свалились на него. Это было отчаяние собаки, выброшенной из дома и пойманной для проведения опытов: можно лежать и плакать, можно кричать и выть, но ничего, ничего уже изменить невозможно.

Дмитрий лежал, будто парализованный. Охвативший его ужас падения в бездну не мог исчезнуть от отчаянных трепыханий в ожидании неизбежного конца. Это было самое мучительное -- чувствовать неотвратимость неумолимо наступающей расплаты. Всякое сопротивление было бесполезно -- спастись невозможно, как невозможно вернуться назад в прежнюю жизнь.

Вокруг что-то происходило. Кто-то входил и выходил из палаты, раздавались чьи-то голоса, но Дмитрий уже ничего не слушал и не замечал. Он падал в бездонную пропасть отчаяния. Сознание судорожно пыталось найти соломинку для спасения; хотелось надеяться, что вот-вот страшный сон прекратиться, он проснется дома в своей кровати и все будет по-старому.

-- Да очнись ты.

Дмитрий узнал голос Вольдемара. Друг взял его руку, и с силой сжав ее, вырвал Диму из головокружительного падения.

-- Тебе что, плохо? -- спросил Володя.

Дмитрий замотал головой, стараясь избавиться от навязчивых мыслей.

-- На, выпей.

Вольдемар достал из сумки бутыль с яркой этикеткой и налил в стакан желтоватой жидкости. Дима сделал несколько глотков. Это был апельсиновый сок.

-- Лучше? -- с заботой произнес Володя.

-- Спасибо, -- поблагодарил Дмитрий. Но муторное чувство безысходности и страха не проходило.

-- Что сказал доктор? -- спросил Вольдемар.

Дмитрий не ответил. Он просто не мог говорить, а потому молча лежал, тупо уставившись в потолок. Слезы сами катились из глаз, и Дмитрий не удерживал их, испытывая некоторое облегчение от медленного сползания по щекам капелек горечи.

Вольдемар участливо молчал. Он умел молчать и делал это всегда очень выразительно. Наконец устав от слез, Дмитрий вытер глаза.

-- Что случилось? Да ничего хорошего. Даже если не отрежут ноги, буду инвалидом. Устраивает?

В голосе Димы звучала злость, и понимая состояние друга, Вольдемар уже больше ни о чем не спрашивал. Так они сидели некоторое время, пока Дмитрий, наконец, не спросил:

-- А что у тебя? Какие новости? Ты привез то, что я просил?

Вольдемар ответил не сразу.

-- Тебе вначале хорошие новости или плохие?

Дмитрий невольно улыбнулся. Это была улыбка приговоренного.

-- Давай вначале плохие.

-- Твоя мать еще не возвратилась, а потому я передал твою просьбу сестре. Она пообещала приехать, но сказала, что времени у нее мало.

Посмотрев на Дмитрия, который слушал с невозмутимым выражением лица, Вольдемар продолжил.

-- Звонили с работы и попросили передать, что тебе нашли замену и необходимо сдать дела, поскольку они полагают, ты вряд ли сможешь работать в дальнейшем. И еще просили объяснить, что денег на оплату больничного листа нет.

Вольдемар опять замолчал, полагая необходимым дозировать плохие новости.

-- Да, вот еще что. В квартире у тебя прорвало отопление и все комнаты заполнились влажным паром. От конденсата обои отклеились от стен и обвалился потолок.

-- Еще что? -- спросил Дмитрий, и стиснул зубы, готовясь выслушать самое худшее.

-- Звонили и спрашивали, когда ты закончишь работу по договору. Я рассказал им о случившимся с тобой. Они посочувствовали, но просили передать, что если работа не будет закончена в срок, то денег они тебе заплатить не смогут.

Вольдемар опять замолчал. Дмитрий понял, что это еще не все неприятные новости.

-- Ну, говори же, что еще?

-- Звонила твоя сестра и просила ключи от квартиры, поскольку она хочет вернуться домой. Сказала, что приедет не одна, а еще и с собакой. Ты не знаешь, какой породы у нее собака?

Все эти известия обрушились лавиной, и Дмитрий чувствовал себя погребенным под толстым слоем неприятностей.

-- Не знаю, не знаю, не знаю, -- в бессильной злобе выкрикнул он. -- Это просто какой-то кошмар! Чем я заслужил все это? Почему именно я?

Оба долго молчали. Наконец Вольдемар сказал:

-- Я привез тебе Библию, как ты просил, и магнитофон с кассетами.

-- Спасибо.

Дмитрий понимал, что друг сейчас неизмеримо далек от него, поскольку здоровому никогда не понять больного, готовящегося вдобавок стать инвалидом. Ноги болели, тело ныло, голова кружилась.

-- Послушай, попроси у медсестры успокоительного, -- попросил Дима. -- Я больше не могу. Нервы не выдерживают.

Вольдемар вышел из палаты и через минуту возвратился с пузырьком мутноватой жидкости. Дмитрий налил себе пол стакана и залпом выпил, позабыв спросить, что именно пьет.

-- Из милиции к тебе приходили? -- нерешительно спросил Вольдемар.

-- Приходили, -- угрюмо ответил Дмитрий.

-- И что?

-- Следователь сказала, что вины водителя не усматривает и во всем виноват только я. А потому дело прекращено за отсутствием состава преступления.

-- Как же так? -- удивился Вольдемар.

-- А вот так. Разве ты не знаешь, как бывает в жизни? Нет человека и нет проблемы. Но ты-то веришь, что я не виноват?

Володя, как всегда, надолго задумался, а потом как бы нехотя ответил:

-- Думаю, ты сам знаешь, что виноват, только не хочешь в этом признаться.

Эти слова поразили Дмитрия. Самый близкий друг ему не верил.

-- Я же объяснял тебе, что, переходя дорогу, посмотрел налево и видел "волгу" и еще один транспорт, но не помню, какой именно. Возможно, это был мотоциклист.

-- А может быть, из-за потери сознания ты просто что-то забыл?

-- Почему ты мне не веришь?

Вольдемар не ответил. Дмитрий понимал, что в случившемся есть доля и его вины, однако признать этого не мог, поскольку это равносильно было тому, как если бы он признался, что лгал, лгал себе, лгал следователю, другу, соседям по палате.

"Может быть, я действительно виноват?" -- спросил себя Дима, и эта мысль полностью вывела его из состояния равновесия, которое удерживалось уверенностью в собственной невиновности.

-- Если бы водитель ехал с исправными тормозами, то, возможно, не случилось бы того, что случилось, и я не лежал бы здесь с перебитыми ногами. Я признал бы свою вину, если бы мотоцикл был исправен.

-- Значит все-таки твоя вина есть, раз ты готов ее признать? -- сказал Вольдемар.

-- Наверно, есть.

-- А может быть, виноват во всем именно ты, поскольку перебегал дорогу в неположенном месте?

Дима растерялся. Он не знал, что ответить. Наверно, у Вольдемара были основания для недоверия.

"Может быть, действительно виноват во всем я? -- спросил себя Дмитрий. -- Только не хочу этого признать. Ведь если бы я не перебегал улицу, то и не попал бы под мотоцикл? Но разве не бывает так, что человек стоит на тротуаре, а его сбивает автомашина, выехавшая на тротуар из-за неисправных тормозов? Бывает. Значит, я не виноват? Но если виноват только я, то в чем же моя вина?"

Ответа не было. Надежда на справедливость исчезала, лишая последней точки опоры.

Вдруг страшная злость охватила Дмитрия. Ему стало казаться, что он ненавидит Вольдемара, жену, друзей, мотоциклиста, следователя -- всех, кто не верил ему и тем обрекал на одиночество, кто бросил его, теперь никому не нужного калеку, оставив один на один с ворохом проблем и страхом перед будущим.

-- Послушай, Вольдемар, раз ты мне не веришь, то я даже не представляю, что и делать. В этом маленьком городе все друг друга знают, и, естественно, что мотоциклиста оправдывают только потому, что он свой, а я чужой. Но ты мой друг, и если не веришь мне ты, то кто же тогда поверит?

-- Я никогда не называл тебя своим другом, -- отрезал Вольдемар. -- Ты прекрасно знаешь, что у нас отношения приятельские, основанные на взаимной выгоде. И не надо требовать от меня того, на что я не

[ 1 ... 14 15 16 17 18 ... 96 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]