И кто может
утверждать, что стрекозы не
размышляют? По тому, как вела себя
моя гостья, трудно было не заключить,
что ее поведение осмысленно. Ведь она
даже установила со мной
доверительные отношения и вела себя
так, как я вел себя с нею.
Вдруг стрекоза
стремительно взлетела и, покружив у
меня над головой, вновь села на свое
привычное место. Я заметил, что во рту
у нее зажата какая-то мошка. Стрекоза
стала старательно пережевывать эту
мошку, пока окончательно не
проглотила ее. Тут от кончика хвоста
стрекозы отделился маленький кусочек
и упал в траву. По всей видимости,
предположил я, она совершила то, что
делают все живые существа не реже
одного раза в день. Я неловко
повернулся всем телом, тотчас
стрекозы испуганно взлетели и стали
кружить надо мной. Но как только я
замер, они вновь приземлились на
прежнее место.
Я достал тетрадь, и
стрекоза тотчас уселась на раскрытые
страницы прямо у моих пальцев. Только
подумал, что движением руки могу
задеть гостью, как она сразу же
взлетела и пересела на другую
страницу, уже исковерканную записями.
Стрекоза сидела на моих каракулях,
мотая головой, отчего я усмехнулся,
подумав: "Читает".
Мои движения руками
и ногами уже не пугали двух других
насекомых, сидящих на мне, и они
продолжали как ни в чем не бывало
греться на солнышке. И я грелся вместе
с ними.
Глядя на стрекоз, я
невольно и себя представил стрекозой,
подумав о том, что поступал бы точно
так же, как они. Ведь лишь среди себе
подобных вспоминаешь, кто ты есть
такой.
Я приблизил ладонь к
лицу и увидел ажурные крылышки
стрекоз, их ушки и усики и огромные
глаза, внимательно смотрящие на меня.
Восхищаясь красотой
стрекозы, я невольно подумал о том, что
предел технического
совершенствования -- это совершенство
самой природы. И почему люди, глядя на
вертолет, восхищаются своим
достижением, тогда как живое творение
почему-то не наводит на мысль о
Создателе. Разве стрекозы могли
появиться из ничего, точнее, в
результате долгой эволюции?
Трудно сказать, кто
более совершенен. И чего это я вдруг
решил, что человек высшее творение?
Наши технические усовершенствования
лишь жалкие попытки скопировать чудо
живой природы. Быть может, мир
насекомых, гораздо более
многочисленный и разнообразный, чем
мир млекопитающих, придет на смену
человеческой цивилизации?
Приблизив руку
вплотную к глазам, я очень удивился,
обнаружив, как стрекоза, вращая
своими глазками, рассматривает меня.
Я смотрел на нее, а она разглядывала
меня. И тут я подумал, что стрекоза
наверняка не просто смотрит, но и
рассуждает о том, что видит.
О чем она думала?
Может быть, о том же, что и я?
Очевидно одно -- ей
интересно! Я ей интересен!!!
Стрекозы меня
понимают. А я их?
Бабочки-красавицы,
кто и зачем дал вам крылья?
Что это они делают?!
Ах, да... Вот и мухи тоже, и лягушки. А
что же я? Кому нужен я? И зачем?
Черно-желтые тона
начинающего осенеть леса
околдовывали своими изумительными
оттенками. Запах упавших листьев
пьянил. Не хотелось возвращаться.
Склоняющееся солнце мелькало сквозь
желтые листья и черные ветви,
ослепляя своим сиянием. Я закрыл
глаза, подставив всего себя под
пронзающие лучи заходящего солнца,
свет наполнил меня, и я замер,
чувствуя, как очищаюсь его золотом.
Надо было двигаться
дальше.
Надо? Нет, не надо,
ничего не надо -- мы только хотим или не
хотим!
Если бы не
препятствия, я бы ничего не понял.
Случайностей не бывает, и все
происходит как д?лжно. Но никто не
знает, как именно.
Я приподнял ногу,
чтобы не раздавить неподвижно
сидевших стрекоз. Они даже не
шелохнулись. Поднял руку, решив
помахать на прощание. Стрекозы
взлетели и тут же вновь уселись на мою
ногу. Я махнул им рукой, но они не
улетели, а возвратились на прежнее
место.
Нет, они определенно
все понимали!
Жаль было
расставаться, ведь они так привыкли ко
мне, а я к ним, и мы приручили друг
друга. Разве люди способны так быстро
довериться более сильному существу?
Я вдруг подумал, что
чужой это тот, кто относится к
окружающим с подозрением и страхом,
тем самым делая себя чужим".
Выгибая спину, вошел
белый кот.
Дмитрий решил
позвать гостя, и произнес традиционное
"кис-кис-кис". Кот медленно
повернул голову и внимательно
посмотрел на человека. От этого
взгляда Дмитрию стало не по себе. Ему
всегда нравились альбиносы, наверно,
потому что сам чувствовал себя белой
вороной. Однако этот кот был
необычный. Один глаз у него был
зеленый, другой голубой, а взгляд
настолько понимающий, что Дмитрий
подумал: "Вот и не верь после
этого в переселение душ".
Часто, глядя на
домашних животных, Дмитрий замечал,
что он поступал бы точно так же, как
поступают собаки или кошки, если бы
обладал их телом. Невольно возникала
мысль, что у людей просто иные
возможности, поскольку иные тела, а
все остальное примерно то же самое, и
животные отнюдь не глупее людей.
Кот подошел к кровати
и, мягко прыгнув, оказался возле рук
Дмитрия. Предварительно тщательно
обнюхав Димин нос, кот плавными
движениями взобрался на плечо, а
затем перебрался на голову, где и лег
свернувшись. Дмитрия нисколько не
смутило такое поведение кота, хотя
отчасти и удивило. А кот, как ни в чем не
бывало, лежал на голове Дмитрия,
чувствуя, по всей видимости, себя
весьма комфортно.
-- Что это у тебя? --
удивившись, спросил Женя, вошедший в
палату первым.
-- Не видишь что ли?
Кот.
-- А чего он у тебя на
голове сидит?
-- Наверно, воображает
себя человеком.
-- Кошку ему надо, вот
и все, -- присоединился к разговору
вошедший Александр Иванович.
-- Ничего-то вы не
понимаете, -- произнес за кота Дмитрий.
-- У меня, может быть,
экзистенциальный вакуум, а вы мне
кошку.
Видимо, оставшись
недоволен обсуждением собственной
персоны, кот соскочил с головы
Дмитрия и грациозно исчез за дверью.
-- Остался последний
вопрос, на который никак не могу найти
подходящий ответ, -- сказал Женя,
обращаясь к Дмитрию. -- Может,
знаешь? То, в чем нуждается каждый.
-- Деньги, -- подсказал
Борис.
-- Я сам так вначале
подумал. Но не подходит, -- с
сожалением произнес Женя.
-- Что же тогда это
может быть? -- в недоумении спросил
Борис.
-- Наверно, что-то
наподобие сна или еды, -- предположил
Саша, вновь зашедший в гости. -- А
может, основной инстинкт?
-- Букв сколько? --
поинтересовался Александр Иванович.
-- Шесть.
-- Деньги, конечно, что
еще может быть.
И хотя Дмитрий не
размышлял вместе со всеми, ответ
пришел неожиданно, причем безо всяких
сомнений в его правильности.
-- Любовь.
-- Ерунда, -- усомнился
Боря.
-- Любовь приходит и
уходит, а кушать хочется всегда, --
сострил Саша.
-- Подходит! -- радостно
воскликнул Женя.
-- Мало ли, что
подходит, -- заметил Александр
Иванович. -- Наверно, что-то другое.
-- Почему именно
любовь? -- вновь засомневался Борис. --
Я лично много в чем нуждаюсь, и
любовь отнюдь не самое необходимое.
-- Да потому что
благодаря любви существует все на
земле, -- не колеблясь, заявил Дмитрий
неожиданно для самого себя. -- Ведь
если бы исчезла любовь, то
прекратилась бы и жизнь. Любовь все
побеждает, и ничто не может победить
ее. Да и что вообще у нас есть в жизни
кроме любви?
-- Глупости, --
парировал Женя. -- Оставь свои
иллюзии и посмотри на мир без розовых
очков. Неужели ты не видишь, что жизнь
вовсе не такая, какой ты ее себе
представляешь?
-- Вся наша жизнь
состоит из иллюзий. И кто знает, какая
она, жизнь?
-- В ней полно
жестокости и злобы, а потому глупо
рассчитывать, что любовью можно
что-либо изменить.
-- А я уверен,
существуют законы морали, которые
люди могут не знать, но которым
непременно следуют.
-- Ты смешной. Какая
может быть у убийцы мораль? Все
только внешне созданы по подобию
божьему, а на деле... Если бы люди
придерживались заповедей, то были бы
святые.
-- Но это не значит, что
закона не существует.
-- Кто не признает
морали, для того она и не существует.
Убийца тоже полагает, что убивать
можно.
-- Скорее знает, что
убивать нельзя, но чем-то себя
оправдывает.
-- Ты идеалист.
Думаешь, если ты руководствуешься
десятью заповедями, то и другие точно
так же поступают. Нет, все люди разные
и у каждого своя мораль. Если хочешь --
подставляй другую щеку, я же не
разделяю этого принципа.
-- Но ведь другого
способа нет. Зло можно победить
только добром.
-- Нет уж, с хамами
нужно по-хамски.
-- Но я не хочу отвечать
на зло злом, понимаешь ты, не хочу!
-- Значит, будешь бит.
-- По-твоему,
обманывай или обманут тебя, бей сам,
если не хочешь быть битым. Так, что ли?
-- Точно. Надо
приспосабливаться. Лучше гнуться, чем
переломиться.
-- Но я не хочу
поступаться принципами.
-- Иначе не выживешь.
Жизнь состоит из вранья. Если все
честно, как положено, поступать будут,
то и жизни никакой не будет. Например,
инспектор знает, что ты врешь, но
делает вид, будто верит; и ты ему за это
платишь. Все играют в эту игру. В ней и
заключена сермяжная правда жизни.
-- Неужели
невозможно жить честно?!
-- Кому нужна твоя
честность?!
-- Прежде всего мне
самому.
-- Честные долго не
живут.
-- Неужели нужно все
время хитрить? Разве нельзя по
правде?
-- Да ты что, вчера
родился? Не витай в облаках. Честными
могут быть только дураки.
-- Ну почему, если
видят, что человек порядочный,
непременно наровят его обмануть?
-- Дураков учат. Меня
вот недавно обсчитали в магазине. Я
говорю продавщице: "Чего вы меня
обсчитываете, как вам не стыдно".
Она стала извиняться, но я-то вижу --
она сожалеет, что не удалось ей меня
объегорить. Тогда я ей решил
объяснить: "А если бы я решил вас
обмануть, как бы вы поступили?"
Она: "Простите, извините, я не
хотела", -- а по глазам видать,
нисколечко ей не стыдно, только не
знает, как от меня избавиться. Тогда я
решил ее присовестить и говорю:
"Неужели нельзя честно, по
совести?" А она, глядя мне в глаза,
отвечает: "Вы что, с луны
свалились? Да где вы видели честно и
чтоб по правде? Меня все обманывают,
вот и самой приходится обсчитывать. А
не обманешь -- не проживешь". Вот
и получается: как с тобой поступают, так
и сам поступай.
-- А я слышал иначе:
чего себе не желаешь, того и другим не
делай.
-- Это правило
известно давным-давно, только люди
все равно поступают иначе.
-- Не все.
-- Все! Вот недавно
купил я картошки, а дома обнаружил, что
она гнилая. Вернулся, и говорю
продавщице, которая, к тому же, моя
знакомая: "Как же можно своих
обманывать?"
-- А у нее
"свои" только деньги.
-- Точно. В честных
нуждаются, чтобы было кого обмануть.
Все врут, и тот, кто не захочет
обманывать, вряд ли сможет выжить
среди привыкших врать. Его примут за
дурака или за идиота. Так что все твои,
Дима, рассуждения -- оторванная от
жизни философия.
-- Если мои
представления не соответствуют
общепризнанным, это еще не
свидетельствует об их неистинности. Да
и что есть жизнь как не набор
установленных правил? Твое понимание
действительности есть не что иное, как
узаконенное подавляющим
большинством представление о том, что
является наиболее ценным в жизни, что
составляет цель и смысл человеческого
существования. Вот, например, какие у
тебя принципы?
-- А у меня их нет.
-- Как же можно жить
без принципов?
-- Принципы мои все
материальные: чтоб деньги платили,
больше мне ничего не надо. А будут все
сыты, значит, будут и довольны.
-- Но человек не
животное; ему, чтобы быть довольным,
недостаточно быть сытым.
-- Меня лично это
вполне устраивает.
-- Дело нужно делать и
деньги зарабатывать, а не болтать.
-- Но разве деньги
способны принести счастье?
-- Сами по себе,
конечно, нет, но работа придает смысл
каждому дню.
-- Любая работа?
-- Конечно, только та,
что по душе. Когда работаешь, некогда
задумываться над смыслом жизни, да и
незачем.
-- Некогда не означает
незачем.
-- А тебе разве деньги
не нужны?
-- Как не нужны?!
Только не в них счастье.
-- Знаю-знаю, не в
деньгах счастье, а в их количестве.
-- Именно так. Мне не
нужно много, точнее, столько, чтобы не
быть голодным и бездомным, потому
что покой и любовь живут не в богатых
домах, а там, где радость не
связывается с количеством вещей.
Счастье приходит с солнцем, дождем,
улыбкой ребенка, осенним листопадом,
а не со счетом в банке. Главное в
деньгах -- это твое к ним отношение. И
хотя деньги отчасти выражают
зависимость от жизни, именно поэтому
относится к ним нужно нематериально.
Вообще, работать ради накопительства
-- значит работать против себя. Чем
больше денег, тем больше
беспокойства. Радость не
увеличивается от количества
приобретаемых вещей. Счастье ведь
купить невозможно.
-- Да, но и без денег
счастья нет.
-- А сколько тебе
нужно, чтобы быть счастливым?
-- Много.
-- А вот мне для
счастья деньги не нужны. У человека
всего достаточно. Проблемы возникают,
когда хочется еще больше. Поэтому
нужно научиться довольствоваться тем,
что имеешь. Вопрос лишь в том, чего ты
хочешь от жизни. Сложности возникают,
когда люди начинают что-то делить, и
при этом каждый тащит одеяло на себя.
Когда деньги делаются эквивалентом
человеческих отношений, то, сами того
не замечая, люди превращаются в
кошельки. Деньги портят отношения
между людьми. И вообще, ради чего
живет человек и в чем видит смысл
своего существования, легко понять из
того, как и на что он тратит
заработанное.
-- Но ведь без денег
никуда ни денешься.
-- Дело не в деньгах, а
в свободе от них.
-- Один из вас
материалист, а другой идеалист, --
заметил молчавший до этого Александр
Иванович.
-- Но ведь нужно
добывать средства к существованию.
-- А зачем вообще
существование?
-- Но что-то ты ешь?
-- Конечно. Однако
работа ради хлеба насущного не должна
противоречить главному. А ради
главного можно пожертвовать всем.
Живем ведь не для того чтобы жрать.
-- Однако приходиться
уделять время и на добывание куска
хлеба.
-- На самом деле,
человеку не так уж много нужно.
-- А если нет
необходимого?
-- Кому что надо. Я вот,
например, все свое ношу с собой.
