Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 ... 34 35 36 37 38 ... 96 ]

-- Мне много нужно.

-- Но необходимого, как правило, не оказывается в трудный момент. Поэтому важно понять: в чем нуждаешься постоянно и что может потребоваться тебе в экстремальной ситуации, а без чего сможешь обойтись.

-- Мне элементарно необходимого требуется много.

-- Ты сам придумываешь себе потребности. Счастлив тот, кто свободен, потому что свобода есть умение признать нужное ненужным. Именно зависимость от потребностей делает человека несвободным, тогда как способность отказаться от необходимого дает ощущение независимости.

-- А мне именно деньги дают независимость.

-- Это заблуждение. Деньги не дают свободы, потому что свобода не деньгами покупается.

-- Демагогия! Чтобы выйти из тюрьмы под залог, нужны немалые средства. А что касается свободы, то ее не существует -- всегда есть обстоятельства, от которых зависишь.

-- Но обстоятельства можно либо принимать, либо не принимать в расчет.

-- Демагогия!

-- Полная свобода только у бога. И то его заставили полюбить человека, -- вставил молчавший до этого Саша.

-- А мне кажется, что свобода не самоцель. Она всегда для чего-то. Поэтому абсолютная свобода никому не нужна.

-- Любая цель это уже несвобода.

-- Если свобода для себя самой, то зачем она.

-- А я вам вот что скажу: необходимость жить заставляет заниматься тем, что дает средства к существованию.

-- А по мне, хоть умирать буду, а торговать не пойду. Я получил образование, всю жизнь честно работал, и менять образ жизни на старости лет для меня непосильно. Торговать -- это совсем другая психология.

-- Так всегда бывает: какая-то работа является самореализацией, а какая-то ее обеспечением. Но когда работаешь для души, то можно и без денег, потому что такой труд сам по себе доставляет удовольствие. Ведь то, что мы стремимся приобрести с помощью денег, на самом деле дается совершенно бесплатно. Однако мы привыкли покупать удовольствия, вместо того чтобы взять радость даром, причем безо всяких хлопот.

-- Ты что, можешь прожить без денег?

-- Нет, конечно. Но деньги, которые достаются ценой уступок собственной совести, мне не нужны.

-- А если совесть дала добро?

-- Каждый отличает деньги, которые не приносят уважения себе. Если сможешь вернуть их и почувствуешь при этом облегчение, значит, это были неправые деньги. Сколько раз бывало: стоило мне только отказаться от претензий на спорную собственность, как сразу же менялось отношение к человеку, покушавшемуся на мое имущество; я начинал чувствовать себя свободным, и на смену враждебности приходила любовь.

-- Но ведь каждый стремится к достатку и лучшей жизни. Разве не так?

-- Достаток это когда достаточно, а лучшая жизнь -- отнюдь не материальный комфорт. И вообще, работать ради материальных благ все равно что совершать духовное самоубийство. Давно известно -- невозможно служить одновременно Богу и маммоне. Вот скажи, чем ты будешь заниматься, когда не будет нужды зарабатывать деньги? Чего вообще хочет человек, когда у него есть все?

-- По-твоему, нельзя заниматься бизнесом и быть при этом нравственным человеком?

-- Если прибыль для тебя не главное, то это уже не бизнес, а благотворительность. Но если ты предприниматель, то обязательно руководствуешься законом выгоды, а значит, рано или поздно окажешься перед выбором: либо быть честным, либо иметь как можно больший доход. Кто делает деньги, часто не способен заметить того, что не имеет цены. По себе знаю: когда поступаешь бескорыстно, это часто вызывает большее подозрение и недоверие, чем когда пытаешься обмануть.

-- Ты просто работать не хочешь.

-- Хочу, но только честно.

-- Если бы хотел, давно бы нашел работу.

-- Не могу. Я желаю работать без обмана, а меня почему-то всегда наровят обхитрить. Видят, что перед ними честный человек, значит, думают, дурак, и пытаются обмануть. А я вовсе не дурак, и то, что меня надуть хотят, вижу. Когда же даю понять, что хитрости для меня белыми нитками шиты и обмануть себя не дам, то почему-то от меня сразу стараются избавиться. Если не соглашаешься быть обманутым, в любом случае уходи по собственному желанию. Причем еще обижаются, когда не позволяешь себя обвести вокруг пальца.

-- С волками жить -- по-волчьи выть.

-- Все только и думают, как нажиться друг на друге. Я потому не могу нигде устроиться, что везде требуются лишь исполнители. Меня интересует прежде всего сама работа, а не сколько за нее платят. Важны не деньги, а возможность реализовать себя. Что толку в деньгах, если на них нельзя купить главное.

-- А что главное? -- спросил Боря.

-- Каждому свое. Для меня лично это любовь.

-- Будут деньги, будет и любовь.

-- За деньги можно купить наслаждение, но не радость, так же как покупается секс, но не любовь. Просто зарабатывать деньги -- неинтересно. Можно подумать, что на большее, чем высчитывать прибыль, человек не способен. Для ума это всего лишь арифметика.

-- А ты кем работаешь? -- спросил Борис у Димы.

-- Какая разница?

-- А такая. Я руками работаю, а ты языком. Причем зарабатываю больше твоего раз, наверно, в десять. И мне не хватает. Дочка приходит, просит, хотя сама зарабатывает прилично. Ей тоже мало. Ты, Дима, просто завидуешь тем, кто умеет делать деньги, и потому все твои разглагольствования есть не что иное, как попытка оправдать собственную никчемность.

-- Ум состоит не только в умении зарабатывать деньги, но и в умении от них отказываться.

-- Но ведь, в конце концов, работать нужно, чтобы приносить обществу какую-то пользу.

-- Какую-то меня не устраивает. Разве жизнь измеряется временем или оценивается деньгами?

-- Вместо того чтобы демагогию разводить, поехали лучше с нами на прииски золото намывать.

-- Зачем оно мне? Золото еще никого не сделало счастливым, скорее наоборот.

-- Может оно и так, только без эквивалента -- никуда!

-- Настоящий эквивалент -- то, что одновременно цель и средство. Люди сами отказываются от счастья, предпочитая своей любви чужие вещи. А потому каждый имеет то, что выбирает.

-- Бросьте, сейчас главное выжить, -- заявил Александр Иванович.

-- Нет, никогда и ни у кого выживание не было главной целью существования. Когда требовалось, то умирали ради других, сохраняя жизнь детям или же будучи не в силах предать.

-- Вот я вас слушаю и удивляюсь. Вместо того чтобы дело делать и деньги зарабатывать, вы производите какой-то словесный понос. Время работает на тех, кто работает. Вы же только философствуете. Ты, Дима, просто неудачник. Ты мало думаешь о своей жене и ребенке. Ведь для того, чтобы обеспечить своей семье достойное существование, нужно иметь приличную зарплату. А то ты хорошую позицию занял: мне денег не надо, а то что ребенок будет получать мизерные алименты, это тебя вполне устраивает.

-- Деньги может дать любой, а вот отцовскую любовь ничто и никто не заменит.

-- Да ладно, знаю я все это. Сам, когда разводился с первой женой, такие хитрости придумывал. Ты разглагольствуешь о любви, а сам при этом оставляешь своего ребенка в нищете. Неужели тебе хватит тех денег, которые ты будешь получать по инвалидской пенсии? Нет, конечно. А ты еще обязан содержать жену и детей, чтобы они ни в чем не нуждались.

-- Главное, в чем нуждается ребенок, это любовь. Все остальное приложится.

-- Приложится?! Одежда и обувь стоят больших денег, а чтобы заплатить за образование детей, нужно вкалывать, не покладая рук.

-- Как ты думаешь, что труднее: дарить вещи или любить?

-- Если бы ты любил своего ребенка, то не обрекал его на нищенские алименты, а постарался побольше заработать, чтобы у него было все не хуже, чем у других.

-- Мне кажется, что ребенку не так важно, во что его одевают, гораздо важнее, любят его или нет.

-- Ну, это само собой разумеется.

-- Многие родители предпочитают больше думать о том, во что одеть свое дитя и чем его накормить, стараются одарить множеством подарков, не давая при этом главного -- своей любви.

-- В подарках и заключена любовь!

-- Лично я из своего детства вынес не столько воспоминание о подарках, сколько сожаление о том, что родители уделяли мне мало времени. Те редкие минуты, когда отец и мать были со мной, их забота и внимание, остались в памяти навсегда.

-- Нет, ты неисправимый идеалист.

-- Да, я живу идеей. А чем живешь ты?

-- Наверно, подумал, что я скажу -- желудком, так нет, -- заботами о своих близких. У меня есть жена, которую я люблю, дети, в которых души не чаю. Разве это не главное в жизни? Ради них я работаю от зари до зари и, в отличие от тебя, проявляю свою любовь к ребенку тем, что обеспечиваю его всем необходимым, а не занимаюсь словоблудием.

-- Как бы мы ни были ответственны за своих близких, у каждого из нас своя судьба. И хотя человеческая жизнь состоит из участия в жизни других людей, каждый прежде всего отвечает за реализацию своего собственного предназначения.

-- Это все философия. На самом же деле ты стараешься оправдать свое нежелание зарабатывать как можно больше денег, чтобы обеспечить своему ребенку достойное существование.

-- Я хочу дать ему то, что невозможно купить ни за какие деньги. Если не будет любви и ласки, то вряд ли их отсутствие можно будет компенсировать подарками.

-- Все эти твои идеальные схемы развалятся, как только столкнутся с реальной действительностью. Вот выселит тебя жена из твоей отдельной квартиры, присудят ей алименты, а ребенка своего как не видел, так и не увидишь. И никакой суд тебе не поможет. А когда захочешь встретиться с ребенком, то мать так ее подговорит, что услышишь нечто вроде того, что и мне пришлось услышать: "Скажи папе, что не хочешь его видеть и тебе с мамой лучше". Вот тогда посмотрим, какой будет твоя любовь.

-- А почему я должен платить алименты, если мне не дают видеться с дочерью и на мои деньги жена содержит любовников? -- с горечью произнес Дмитрий.

-- Вот то-то и оно, -- сказал Боря, ухмыльнувшись. -- Где же твое всепрощение?

Дмитрий почувствовал, что ему нечего возразить.

"Борис прав. Если жена обрушится на меня со всей своей злобой, то не знаю, смогу ли я ответить на ее ненависть любовью. А без этого все слова прощения чушь".

Дверь отворилась, и в палату вошли двое незнакомых мужчин. У одного, явно южной национальности, рука была на перевязи, у другого забинтована голова.

-- Все спорите, глотки понапрасну дерете.

-- Это мои новые соседи по палате, -- представил вошедших Саша. -- Валера коммерсант, а это Рафик, тоже из "новых".

-- Об чем базар? -- спросил Рафик.

-- Да об смысле жизни, -- усмехнулся Борис.

-- Давайте лучше выпьем, -- предложил Валера.

-- Вот это дело, -- потер руки обрадованный Саша. -- А то от ваших философий голова болит.

Присутствующие стали доставать стаканы и кружки.

-- А ты что же? -- обратился к Дмитрию Валера.

-- Не хочу, спасибо.

-- Нехорошо от коллектива отбиваться.

Присутствующие, чокнувшись, выпили.

-- А он у нас не как все, -- с усмешкой сказал Борис. -- Он у нас правильный: не пьет, не курит, бабами не интересуется; только философствует.

-- Такие типы всегда подозрительны.

-- Я просто хочу быть самим собой, -- попытался объяснить Дима.

-- Человек, в натуре, всегда от кого-нибудь или от чего-либо зависит, -- заметил Валера.

-- А мне кажется, всюду можно быть независимым, даже будучи несвободным, -- парировал Дмитрий.

-- Если сам не выпьешь, то можешь нас заложить. Так что пей.

-- Нет, спасибо, не хочу.

-- А мы хочем. Правда, ребята?

Гости стали разливать по кружкам вино. Дима почувствовал себя чужим среди хмельного веселья. Он хотел сказать, что пьянство это попытка заглушить голос в себе, но сдержался и только спросил:

-- А зачем вы пьете?

-- Чтоб жизнь хреновой не казалась, -- усмехнулся Валера.

-- Разве у вас плохая жизнь?

-- Хуже нашей не бывает, -- заявил Рафик.

-- А ты что же, -- обратился к Дмитрию Валера, -- в самом деле не пьешь и баб не трахаешь?

Дима лишь мотнул головой вместо ответа.

-- Чего же ты хочешь?

-- Чистоты.

-- Ты что, типа, Учитель?

-- Нет, я учусь.

-- Может ты кришнаит, кун-фу или еще как?

-- Я сам по себе.

-- Ты сраный интеллигент, -- сказал быстро захмелевший Рафик. -- Разглагольствуешь о смысле жизни, а мы простые люди, живем, и все тут.

-- Мы все просто люди, -- спокойно возразил Дима.

-- Нет, мы разные. Вот ты, в натуре, на еврея очень похож. А меня все стремятся отсюда выжить. А почему? Потому только, что другой национальности. Говорят, поезжай к себе домой, нечего вам тут делать.

И, выругавшись, Рафик угрюмо произнес:

-- Мы здесь чужие! Никто нас не любит. Обзывают черными. Даже ненавидят. Причем только потому, что мы не такие как все. А чем мы хуже?

-- А почему, действительно, ты не хочешь возвратиться домой? -- спросил Александр Иванович у Рафика.

-- Там на войну заберут. А я никого не хочу убивать. Почему я должен стрелять в того, с кем, быть может, сидел за одной партой? Не хочу подчиняться этим дуракам политикам, которые на наших костях возводят себе дворцы.

На скулах Рафика заходили желваки.

-- Тебя что, и деньги не интересуют? -- спросил у Дмитрия Валера.

-- Меня интересуют не деньги, а то, как человек проявляет себя по отношению к ним.

-- Правильно ты говоришь, -- сказал Рафик. -- Чушь все эти шмотки, а деньги -- говно. Молодец! Но на еврея ты все равно очень похож.

Присутствующие вновь подняли стаканы и, чокнувшись, выпили.

-- Я вот тебе что скажу, -- обращаясь к Дмитрию, примиренчески произнес Валера. -- Каждый год приносит новый опыт, и каждый год ты будешь размышлять по-новому. Лет через пять вспомнишь, что сейчас говорил, и поймешь, что был ты молодой дурак, ничего не соображающий, фантазер, если, конечно, живой еще будешь к тому времени. Мне все твои рассуждения понятны, потому что я старше тебя.

-- Разве старшинство определяется возрастом?

-- Я так понимаю, ты хочешь докопаться до истины, фантазер, -- сказал Валера. -- Тогда ответь мне: существует ли для тебя непреходящие ценности?

-- Все течет, все изменяется, как сказано в Библии.

-- Семья это ценность непреходящая, -- не терпящим возражений голосом заявил Рафик. --

[ 1 ... 34 35 36 37 38 ... 96 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]