Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 ... 55 56 57 58 59 ... 96 ]

побольше ешь, тогда скорее поправишься.

-- Спасибо, спасибо, -- поблагодарил Дима, отметив в своих словах гораздо больше неподдельной искренности и теплоты, чем при разговоре с матерью.

-- Как ноги-то? -- спросил дядя Сережа.

-- Вот, посмотрите сами.

И Дмитрий откинул одеяло, приоткрыв голени.

Взглянув на проколотую спицами ногу, дядя Сережа зашатался и лицо его побледнело.

-- Что с вами? -- спросил Дмитрий.

-- Ой, худо мне, -- сказал дядя Сережа, медленно оседая на пол.

Дмитрий схватил его за рукав, не давая упасть.

-- Вот, выпейте воды.

Присев на стул, дядя Сережа схватил дрожащими руками стакан и сделал несколько глотков.

-- Как глянул на твою ногу, так голова закружилась.

-- Почему-то когда смотришь на свои раны, не возникает такой слабости, как при виде чужой боли.

Чтобы отвлечься от неприятной темы, Дмитрий спросил:

-- Как вы поживаете, как тетя Лиля?

-- У нас все нормально, -- все более приходя в себя, ответил дядя Сережа. -- Вот только жене пришлось пойти работать, так как на пенсию сейчас не проживешь. Устроилась в лаболаторию. И все ничего, только платят мало. А я все по дому хлопочу, хожу в магазины -- ищу где подешевле. Не знаю только, как дальше жить. Я привык планировать и откладывать деньги, а сейчас не знаешь, что завтра ждет.

Дядя Сережа говорил, горько посмеиваясь.

-- Всю свою жизнь работали, недоедали, чтобы отложить на старость. А тут эти реформы... И все, что было накоплено на сберкнижке за долгие годы, обесценилось. Последние деньги, поверив рекламе, вложил в акционерное общество, будь оно трижды проклято. Обещали триста процентов годовых. Я поверил. А куда деваться?! И опять обманули. Пирамида эта рухнула. Теперь даже умереть не на что! Сколько себя помню, всю жизнь мы трудились не покладая рук, надеялись на лучшее. Думали, оно не за горами. Я ведь пришел на завод в пятнадцать лет и проработал на одном месте от звонка до звонка. А что мы видели? Тяжкий труд от зари до зари и ничего больше. Во время войны работали по двенадцать-пятнадцать часов, так что даже ночевали на заводе. Но главное, вера была, верили, что будет улучшение, верили, что победим, -- и победили!

-- Вот вы правильно сказали, -- перебил Дмитрий. -- Невозможное становиться возможным, лишь когда мы верим в достижимость поставленных целей. Никто ничего не делает, не веря в реальность своих планов. Ведь если не будешь верить, что получится, никогда не добьешься желаемого.

-- Да, в нас воспитывали веру, и мы верили. Теперь, наверно, нас назвали бы фанатиками, но мы были счастливы в те годы как никогда. Сейчас, оглядываясь на прожитую жизнь, нечего вспомнить. А ведь мне скоро семьдесят будет. Жизнь прошла, как сон, словно и не жил вовсе.

Дядя Сережа горестно вздохнул.

-- Строили, строили и наконец построили -- да оказалось, не то. Работали без устали, чтобы теперь чувствовать себя обманутыми. Ведь я за всю трудовую жизнь ни разу больничный лист не брал. Стыдно было. Все производство жалели. А оно нас пожалело? Надеялись, что раз честно работаем, значит, и с нами по-справедливости обойдутся. Куда там!

-- А что такое, по-вашему, справедливость?

-- Не знаю. Только если не по совести, так значит, и не по справедливости.

-- Получается, вы и ваши сверстники -- целое обманутое поколение.

-- Получается, так. Но главное, мы верили, хотя жили трудно и радостей почти никаких не видели. Зато уж если веселились, так искренне, до упаду. Не то что сейчас -- без выпивки и праздник не праздник. Может быть, я, конечно, как все старики, идеализирую прошлое, забывая плохое и вспоминая только хорошее, только не я один такой. Теперь, вот, убеждают нас, что вся жизнь наша была ошибкой. Только я никак не могу с этим согласиться. Конечно, были тяжелые минуты, но мы все же верили, что будет лучше, и вера эта помогала нам жить, преодолевая невероятные трудности. А как жить теперь? Во что верить? Ведут нас руководители, сами не зная куда. Раньше хоть идея была, а теперь одни деньги. А разве можно верить в деньги?!

-- И все же вашему поколению можно позавидовать -- вы жили верой в лучшее будущее. А сейчас даже наши руководители вряд ли верят в то, что говорят. Обещают златые горы, не понимая, что доверия к их словам ни у кого не осталось. Врали тогда, врут и сейчас -- их не исправишь. Ведь ложь -- неотъемлемая часть политики.

-- Да уж, на своем веку мне пришлось повидать разных правителей. Каждый из них обещал манну небесную, чтобы впору хватило на время его правления. На смену одному приходил другой, который начинал врать по-своему. Теперь уже трудно кому-нибудь верить, раз однажды веру отобрали. Помню, в детстве бегали мы на митинги, где разоблачали врагов народа. Так, бывало, сегодня одного судят, а назавтра вчерашний обличитель сам оказывается вредителем.

Помолчав, дядя Сережа с грустью в голосе добавил:

-- А уж вам, молодым, сейчас особенно несладко. Недавно иду я к метро, а там, как всегда, кто-нибудь что-то продает. Вдруг слышу: "спасите, люди добрые, безработный инвалид, с двумя высшими образованиями, не имею средств к существованию". Остановился, и вижу: на ящике сидит молодой человек, в руках держит женскую кофту и еще кое-какие вещи. Я к нему подошел, думал, подам на хлеб. А он отказывается: "Я не нищий, и прошу не милостыню, а хочу продать вещь моей матери, чтобы были деньги ей на пропитание". Мне интересно стало и начал я его расспрашивать, как он оказался в нищенском положении. С виду человек он интеллигентный, с бородкой. Рассказал он мне, что получил инвалидность по состоянию здоровья, работу, конечно, потерял, а пенсия маленькая. Устроился на биржу труда, только там оказался никому не нужен со своими двумя дипломами. Вот и вынужден последние вещи продавать, потому как на пособие не прожить. Пока я стоял рядом с ним, сколько он ни взывал к милосердию и состраданию, как ни пытался рекламировать свой товар, никто из проходящих людей не остановился, лишь недоверчиво посмеивались. Тут появился милиционер, и все торговавшие разбежались. Только парень этот не успел, потому как он, оказывается, на костылях ходил, которые я вначале не приметил. Вот и увел его одного милиционер в участок. Я следом пошел, чтобы посмотреть, что будет. Милиционер, конечно, объяснениям не поверил и заставил инвалида предъявить документы. А тот возьми и выложи на стол пенсионное свидетельство, справку об инвалидности, два диплома и удостоверение с биржи труда. Все чистой правдой оказалось! Я, честно говоря, и сам вначале не поверил, а когда увидел документы, даже удивился. Вот до чего довела жизнь, если молодые люди вынуждены нищенствовать. Работать он по состоянию здоровья не может, а на мизерное пособие, понятное дело, не прожить. Так-то вот. Милиционер протокол все ж таки составил, вещи отобрал и сказал, что вернет после решения судьи. А парень чуть не расплакался. Мне даже стало его жалко. Только ничем я ему помочь не мог. Того гляди, сам пойду последнее продавать. Вот до чего людей довели. Пенсию какой месяц не платят. А ведь я ее честным трудом заработал. Как жить-то?

-- Что же дальше было? -- спросил Дмитрий.

-- А что дальше. Жалко мне стало парня, ну и поехал я с ним в суд. А судья, молодая такая барышня, долго не расспрашивая, возьми и приговори его к штрафу с конфискацией. Парень ничего не сказал, а только вижу, челюсти сжал с такой силой, что желваки ходуном заходили. Как только суд закончился, он пошел к судье, говорит: "убью ее". Я стал его успокаивать. Только чем успокоишь, когда такая несправедливость творится. Ведь он не нарушал закон, а просто не мог его выполнить. А на следующий день прочитал я в газете, что парень этот все ж таки убил ту судью. Пришел в суд и тридцать шесть ударов ножом ей нанес. Вот ведь как! Детей двое сиротами остались. После этого я две ночи спать не мог. И моя вина здесь есть, раз я его не удержал, не отговорил. Так-то вот люди сами справедливость вершат, если закон несправедлив.

-- А если несправедливый, разве это закон?

-- Нет, конечно. Только чаще всего так и есть.

-- Однако же надо как-то жить дальше, -- задумчиво сказал Дмитрий.

-- Нам-то, пожалуй, немного осталось, а вот вам тяжело придется, -- невесело произнес дядя Сережа. -- А все потому, что веры нет. Все ошибки в жизни у меня были от неверия. Сколько помню, верой одной и жили. И не выиграли бы войну никогда, если бы не верили в победу. Получается, что, акромя веры, в жизни у меня ничего по сути и не было. А теперь, когда всех разоблачили, как жить-то? Оказывается, все, чем мы жертвовали, ради чего жили и работали, не покладая рук, оказалось обманом. Как же можно поднять на что-то народ, если веры его лишили?!

-- Да, вы абсолютно правы, -- согласился Дмитрий. -- Без веры жить никак невозможно. Наши руководители ничего путного сделать не могут, потому что сами не верят, а значит, и народ убедить не могут. Ведь как можно что-то делать, если не веришь в успешный результат? Не знаю, понимают ли это наши правители, а только люди все понимают. Нельзя лишать людей веры, потому что безверие, быть может, худшее зло, чем добросовестное заблуждение.

-- И то, что пьют до упаду, и то, что грабят кого ни попадя, и в семьях раздор -- все, все от отсутствия веры. Потому как ничего святого не осталось, что бы сдерживало людей.

-- Но если без веры жить нельзя, то во что-то надобно же верить?

-- Не знаю, -- задумчиво произнес дядя Сережа. -- Нас с детства всю жизнь воспитывали и внушали, что Бога нет. Так что трудно мне теперь взять и поверить. Библия-то у меня имеется, только сколько ее ни читаю, мало что могу понять. Взять хотя бы Иисуса Христа. Ну как он мог накормить несколько тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбками? Или как мог море успокоить и воскресить умершего? Нет, не могу поверить, что такое возможно.

-- Мне кажется, в жизнь Иисуса Христа намеренно ввели много сверхъестественного, что, может быть, и было, но совсем не так, как теперь преподносится. Людям ведь свойственно приукрашивать прошлое, и я полагаю, многим так называемым чудесам существует вполне естественное объяснение. К примеру, то, что сегодня демонстрируют народные целители, лишний раз доказывает -- эти способности людей были известны задолго до рождения Иисуса Христа. Но открывали эти тайны в древности только достойным.

-- Недавно по телевизору показывали электросенсов. Так они такие чудеса вытворяли, просто не знаешь, во что и верить...

-- Всегда будут существовать явления, которые кажутся невероятными, как когда-то считалось чудом непорочное зачатие. Необъяснимым является лишь сокрытый от нас механизм чудесных проявлений. Как и две тысячи лет назад, люди будут требовать не просто чуда, но и доказательств, чтобы понять, как именно происходят чудеса. Однако истинно верующему не нужны доказательства, поскольку невозможно проверить, что заключено в душе человеческой. Да и не нужно. Вся современная наука построена на доказательствах, которые лишь кажутся очевидными, а на деле скрывают очередную тайну, стоит взглянуть на давно известные факты под новым, неожиданным углом зрения. И только вера делает возможным увидеть то, на что до времени не обращают внимание. Если, скажем, вы не верите в вещие сны, то и не заметите, что многое из них сбывается. Опыт человеческих открытий показывает, что, если бы люди фанатично не верили, то никогда бы не смогли добыть доказательств и превратить верования в знание. Даже когда исследователи добросовестно заблуждались, но были настойчивы, им открывались неожиданные тайны, о существовании которых никто не подозревал. Все это лишний раз доказывает: вера является ключом приобщения к нечто, что мы можем называть как угодно -- Бог, Природа, Иегова, Саваоф. Хотя именно Сущий, на мой взгляд, наиболее полно соответствует тому, что является нам под покровом тайны. Важно лишь верить, верить в совершенство творения. Глядя на все окружающее -- зверей, птиц, цветы, -- трудно не заметить этого совершенства и не восхищаться им.

-- Как можно говорить о совершенстве, когда вокруг столько лжи и зла?

-- Мы можем чего-то не понимать, можем быть чем-то недовольны, но отслеживая, казалось бы, случайные события, невольно замечаешь, что все вокруг взаимосвязано. И когда начинаешь верить, что случайностей не существует, открывается все совершенство механизма происходящего, его цель, назначение и принцип действия, то есть Закон, понять который нам не дано. Что, может быть, и к лучшему. Пусть существуют тайны, которые будут всегда оставаться для нас потаенными. Хотя, нет преград для познания, кроме самого человека, который любые свои открытия оборачивает прежде себе во зло.

-- Это уж точно. Но как можно верить, не зная во что? Я лично хочу знать, во что я верю.

-- Никакое знание не может так мобилизовать человека, как вера. И на смерть люди идут ради веры, а не ради знания. Потому что стоит только убедиться на своем опыте, что вера есть Закон, благодаря которому открывается все совершенство Творения, частью которого мы являемся, как сразу же вера становится не просто частью мировоззрения, но самой жизнью. Только с помощью веры человек научается познавать мир, открывая неведомое. Без веры никакое познание невозможно. Нужно лишь верить, даже не всегда понимая суть того, во что веришь.

-- Странно ты говоришь. Как можно верить, понимая или не понимая?

-- Очень просто. Вера -- это ключ к постижению Тайного. Но не надев очки веры, вы никогда не увидите истины и не прочитаете того, что она гласит.

-- А как же наша официальная религия?

-- Нельзя требовать от людей слепой веры. Отсутствие веры идет от непонимания того, что Закон Божий существует и будет действовать, как и закон всемирного тяготения, независимо от нашего к нему отношения.

-- Вот раньше в школах преподавали Закон Божий, так люди знали. А теперь как разобраться, кто правду говорит, а кто обманывает?

-- На самом деле, все очень просто. Божий закон -- это счастье любви. Вот только принять это как руководство к действию непросто. Многие не верят в Бога, как в совершенство определенной Программы или Замысла, только потому, что недовольны им. Когда же случается нечто "неожиданное", что рушит все планы и ломает логические представления о вероятном, когда спасение приходит, откуда вовсе и не ожидал его, -- разве это не есть вмешательство Господа? Отрицание происходит оттого, что Бог непостижим для нас во всей своей полноте. Но это не означает, что Он непостижим вообще, поскольку мы не можем познать суть его благодати и механизм свершения.

Дима говорил, и сам удивлялся тому, какие слова срываются с его языка, словно это не он, а кто-то другой говорил с его помощью.

-- Как-то ехал я в автобусе, -- стал рассказывать дядя Сережа. -- Молодой парень развалился на сиденье, а я перед ним стою. Стою-стою, ну и решил усовестить: "Место пожилым уступите". А он мне -- "Умирать нужно раньше". Я растерялся, даже не знал, что ответить. А парень этот, осклабившись, добавляет: "Я бы сказал спасибо, если бы меня убили в младенчестве". Я так и остолбенел! Мы с матерью жили для детей, все отдавали им, мечтали, что они поживут, раз нам не пришлось. А теперь мой родной сын пьет, да еще руку на меня поднимает. Спрашивается, чем я заслужил такое? Разве тем, что отдавал детям лучший кусок? Зачем я жил, если мой жизненный опыт ничего не значит, а сын не слушает моих советов, словно я ему зла желаю? Он не верит мне и все старается сделать по-своему, во всем хочет убедиться на своем собственном опыте. А мать его защищает и никак не может понять, что я ему блага желаю.

-- Это естественно. Нельзя упрекать Фому неверующего, а тем более осуждать его за то, что он хотел получить доказательства. Только убедившись, человек начинает понимать, а значит, еще более верить, даже пока не очевидному.

-- Но если веришь, зачем еще убеждаться?

-- Чтобы начать действовать. А для этого необходимо пробиться сквозь инстинктивные механизмы защиты от внушения и убедиться в истинности того, во что предлагают поверить. На самом деле, не абстрактная вера движет людьми, а личное убеждение. Без убеждения нет веры. Убеждение -- это процесс доказательства и поиск аргументов в пользу веры и в то же время это уясненная часть того, во что мы верим. Лишь когда я убедюсь, только тогда смогу поверить в то, что пока еще недоступно для познания. У веры есть и своя противоположность -- неверие, когда, даже убедившись, человек не хочет верить. Но жить, не веря никому и ни во что, просто невозможно.

-- Я вот тут слышал, что некоторые люди кончали жизнь самоубийством, после того как разоблачили их кумиров, оказавшихся простыми обманщиками.

-- Лишить человека веры, все равно что убить его. Обманувшись однажды, он больше никому никогда не поверит. Поэтому люди справедливо хотят убедиться в том, что требуют от них принять на веру.

-- А если это невозможно?

-- Всегда есть то, в чем невозможно убедиться на собственном опыте. Но наличие сомнений не означает отсутствие веры. Скорее, это выражение желания поверить. Во всякой тайне всегда есть то, что можно проверить, и таким образом поверить в пока недоступное для понимания. Веришь в любовь -- люби. Я вот по несколько раз на дню невольно проверяю то, во что верю, убеждаясь, что мои взгляды на окружающий мир верны и что мир именно такой, каким я его вижу, слышу и представляю. Мало того, в одном и том же, казалось бы, уже неоднократно проверенном, мне нужно убеждаться вновь и вновь. Если я

[ 1 ... 55 56 57 58 59 ... 96 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]