-- Успокойся,
пожалуйста. Если будешь так
волноваться, можешь умереть раньше
времени.
-- Не дождёшься! Я
ещё вас переживу! Ты, может, ещё
раньше меня помрёшь!
-- Будь здорова.
-- Да пошёл ты на хуй!
"Что-то гложет её.
Какая-то червоточина есть в наших
отношениях. Что-то изначально было не
так в нашем рождении.
Меня она не любит,
дочь свою ненавидит. А любила ли она
отца? И если нет, то зачем тогда
выходила замуж? Из необходимости
устроить свою жизнь?
Она никогда не
признается в том, что выходила замуж
не по любви, а просто устраивала свою
жизнь.
А может быть, мать
ненавидит меня, потому что чувствует
свою вину передо мной?
Почему я не люблю
свою мать? Возможно потому, что
ребёнок лишь возвращает матери то,
что дала ему она?
И тем не менее,
несмотря ни на что, я люблю, я хочу
любить свою мать!
Но она не хочет. Её,
похоже, раздражает моя любовь. Ей
нужна не моя любовь, а мои
деньги!"
Выйдя из метро,
Дмитрий оказался на площади, где с
давних пор была самая известная в
городе толкучка. На пятачке у входа в
метро два музыканты яростно
наигрывали популярные песенки,
пытаясь заинтересовать прохожих.
Безногий играл на гармошке, приятель
бренчал на гитаре, возле стояла
порванная кошёлка для подаяний.
Музыкантов окружили зеваки. Кто-то
протянул бутылку пива. Выпив залпом
из горла, уличные музыканты вдруг
заиграли гимн страны. В разных концах
площади спали бродячие собаки, тут же
спал мужик без ног, по всей видимости,
бомж, кто-то покупал, кто-то продавал,
кто-то хотел поживиться, какие-то
одинаково пьяненькие сморщившиеся
красные лица пытались продать ржавые
винтики, старые трусы, поношенный
бюстгальтер, потрескавшуюся посуду и
прочий хлам, рядом отчаянно танцевали
брейк-данс подростки. В воздухе витало
настроение какого-то странного
праздника, надвигающейся катастрофы,
непонятной и неизбежной, будто
наступали последние дни.
-- Эй, хочешь получить
удовольствие?
-- Какое?
-- Меня.
"Сонечка, вечная
Сонечка! Где ты? Не схожу ли я с ума?
Или это мир сошёл с ума?"
-- А чего он не
женится?
-- Да он женился, на
мамке своей.
-- Спит на моей
постели двенадцать лет. И всё, всё
понимает!
"Скорее, это я
схожу с ума, потому как безумный мир
чудовищно равнодушен!"
-- Говорят, молодежь
нынче не та. А сами-то старики какие?
-- Уничтожить их надо!
Всех до единого! Всё, всех уничтожить!
Скорей бы Армагеддон!
От пустоты
человеческих речей тошнило. "А
может быть, я просто не понимаю
смысл происходящего? Ведь каждый
здесь потому, что ему что-то нужно. Что
же нужно этим людям?"
-- Мы, женщины,
существа прагматические и земные.
Нам не до полётов и стихов, когда на
кухне забот невпроворот. Вот я --
подрабатываю путаной. А чего вы
удивляетесь? Жить-то надо.
К мусорному бачку
подошла девушка, порылась в нём,
нашла недоеденный кукурузный початок,
отошла в сторону и стала есть.
-- Ради Христа, подайте
собачке на корм.
Почти в человеческий
рост, огромный пёс сидел, обмотанный
одеялом, и смотрел просящими глазами
на прохожих, изредка со страхом
оглядываясь на хозяина. На груди его
висела табличка: "Кушать хочется,
а пенсии не дают!"
"Куда ты
смотришь? Что ты видишь? Что всё это
значит? Какая разница! Будь собой! Не
дай себе засохнуть! Бери от жизни
всё!" -- "А что ты можешь дать
жизни?"
Дмитрий испытал
странное ощущение присутствия, словно
вновь посетил этот мир. Звук гармошки,
собака с просящими глазами, инвалид
на костылях с протянутой рукой, запах
мочи, люди спящие, просящие, гулящие,
еда, торговля, воровство,
попрошайничество -- всё смешалось в
этом театре, и кажется, лет сто назад
здесь он уже был, и было всё то же, те
же запахи, музыка, ругательства, --
ничего не изменилось со времен
кающегося Раскольникова.
Он тоже хотел
покаяться, но не мог. Не потому, что не
хотел, а потому что никому это было не
нужно. Всем на всех было наплевать.
Впрочем, как всегда.
"Настоящая
клоака. Человеческий муравейник. Но
тогда, и я муравей? И да, и нет. Я хочу
быть свободным! Но не иллюзия ли это
-- быть независимым муравьем?"
-- Ты чего здеся
встала? -- закричала толстая торговка. --
Это моя территория. А ну, убирайся
отседова, стерва!
-- Сама такая! --
парировала другая торговка. -- Место
твоё не купленное.
-- Это мой город. А ты
приехавшая. Вот и убирайся к себе. А то
я с тобой разберусь сейчас. -- И толстая
торговка ударила по лотку приезжей.
Завязалась потасовка.
-- Добрый человек, --
обратилась к Дмитрию молодая
женщина, держащая на руках куль с
ребёнком. -- Вы, похоже, любите детей.
Сделайте милость, купите у меня
ребёночка. Он мой, можете не
сомневаться. Я и документы могу
предъявить, если захотите взять.
Молодая женщина
говорила, а в глазах блестели слёзы,
голос от неуверенности дрожал, и вся
она дрожала, будто в лихорадке.
-- Как же можно
продавать детей?! -- изумился Дмитрий.
-- Этого нельзя. Вы же мать!
-- Нет у меня другого
выхода, нет! -- с отчаянием произнесла
женщина. -- Или его продать, или всей
семье помирать. А вы, судя по глазам,
человек хороший, добрый, не обидите
ребёночка моего.
-- Почему, зачем вы...?
-- От безвыходности, --
сквозь слёзы проговорила мать, -- от
безвыходности. Приехала издалека,
чтобы не узнал никто. Стыдно. А что
поделать? Взяла в долг, думала бизнес
сделаю. Купила вещей, чтобы, значит,
продать подороже. А напала на кидал.
Всучили мне фальшивые деньги, и след
их простыл. А долг требуют вернуть,
угрожают, что убьют меня и детей. А мне
и кормить-то их нечем, детей-то. Всего
тысячу долларов нужно. Может, купите?
Он здоровенький. А?..
-- Не могу. Да и денег
нет. Простите.
-- Это вы простите
меня, -- печально сказала женщина и
отошла.
Дмитрий долго
смотрел ей вслед, видел, как она
подходила к другим прохожим, и сердце
его рыдало. К несчастной матери
подошли милиционеры и повели куда-то.
"Это невозможно.
Просто невозможно! Но так есть!
Государство толкает людей на
преступление, и само же карает их за
это! Что же это такое?!"
-- Миллионируйте
деньги! Деньги -- самый лучший товар, --
кричал пожилой мужчина с плакатом на
груди. -- Покупайте умную книгу о том,
сколько стоят деньги. Я писал её десять
лет. Я первый в нашей галактике открыл
этот закон. Любите деньги, как
ближнего своего, и они полюбят вас. Но
ближний обманет, а деньги не обманут
никогда.
Среди прочих
торговцев Дмитрий вдруг заметил
своего школьного друга, с которым они
иногда вместе отдыхали от одиночества.
-- Всё занимаешься
выживанием? -- подойдя, спросил
Дмитрий.
-- На старость-то надо
накопить, -- ответил Вольдемар,
пересчитывая деньги.
-- Разве ты знаешь,
сколько проживёшь? А вдруг не хватит?
А тут ещё инфляция, девальвация,
национализация...
-- Обрыдло уже всё.
-- А ты живи как я:
каждый день, как последний, не думая о
завтрашнем дне.
-- Когда есть
гарантированный доход, тогда можно, а
когда полная неопределённость, тогда
призадумаешься. Ведь нет никакой
уверенности в завтрашнем дне!
-- А почему она должна
быть? Никто не знает и не может знать,
что случится в следующее мгновение.
Вот разгонят вашу толкучку, что будешь
делать?
-- Им нет смысла
разгонять, они же с нас кормятся. Хотя,
даже если появится много денег, вряд
ли уйду отсюда, надо же чем-то
заниматься. Тут вчера такой
"брегет" упустил... Таких в
мире шесть штук. Он на аукционе сто
тысяч стоит.
-- Ты самый настоящий
паразит, -- усмехнулся Дмитрий.
-- Ну и что? --
парировал Вольдемар. -- Я людям
помогаю. Покупаю у них вещи, когда им
деньги срочно нужны.
-- Но ведь не
бескорыстно.
-- А никто не способен
делать что-либо, не делая в то же время
и для себя, -- это твои слова.
Дмитрий улыбнулся,
вспомнив известное изречение.
-- Есть вещи, к
которым неприменимо понятие выгоды,
например, честь, совесть.
-- Сейчас на совесть
ничего не купишь.
-- Ты на деньги
размениваешь жизнь, словно у тебя их
две.
-- Я живу в реальном
мире, а ты летаешь в облаках.
-- Нет, я живу в мире,
где летают.
-- Ладно, пусть я делаю
деньги. А что делаешь ты?
-- Ты конвертируешь
жизнь в деньги?
-- Слушай, чего
пристал, не мешай жить, -- недовольно
пробурчал Вольдемар и отошёл.
На пятачке стоял
мальчик лет шести, возле его ног
лежали сумки. К нему подошла молодая
хорошо одетая подвыпившая женщина и,
присев на корточки, спросила:
-- Скажи, как тебя
зовут?
-- Егор, -- задористо
ответил мальчик.
-- Егор, хочешь я тебе
что-нибудь куплю?
-- Спасибо, у меня всё
есть.
Женщина встала на
колени, порылась в сумочке и вынула
деньги.
-- Пойдём со мной, я
куплю тебе всё, что ты захочешь.
-- Нет, спасибо. Я вещи
сторожу.
-- Ну, пожалуйста,
давай я тебе что-нибудь куплю.
Подошла пожилая
женщина, взяла мальчика за руку, и
внимательно посмотрев на стоящую на
коленях молодую женщину, грозно
сказала:
-- Пошли, Егор.
-- Нет, Егор, не уходи,
прошу тебя, не уходи! -- вскрикнула
молодая женщина
Бабушка, подхватив
сумки, направилась с внуком ко входу в
метро.
-- Нет! Нет! Нет! --
закричала женщина, встала с колен и
плача побежала прочь.
Вновь появился
Вольдемар.
-- Ну а ты как живёшь?
-- спросил он у Дмитрия.
-- Обложили со всех
сторон: денег нет, работы тоже, сестра
пьянствует, супруга подала на развод и
требует алименты, к тому же грозятся
выселить из квартиры за неуплату, а
денег нет.
-- Работать надо.
-- Может, возьмёшь
меня к себе? -- улыбнулся Дмитрий.
-- Ты не сможешь.
Здесь все друг друга обманывают. Вон
тот, -- Вольдемар кивнул на стоящего
рядом мужика, -- купил за пять, я у него
за десять, чтобы перепродать за
пятнадцать. Он мне даёт жить, я ему.
-- Стоит ли ради
мелкой выгоды кривить душой?
Неужели нельзя заработать честно?
-- Лучше я здесь целый
день простою, кого-нибудь обману, чем у
станка гнить.
-- А как же совесть?
-- Совесть совестью, а
кормить-то себя надо. Бывает,
набегаешься, как курица по углам, не
знаешь куда отнести, так что и десятке
нарадуешься. Сколько раз бывало, в
ущерб себе отдаю. Деньги нужны
срочно, вот и идёшь впрогар. А где
прогар, там и выигрыш.
Подошла старушка.
-- Купите, молодой
человек, вам в самый раз будут. Дёшево
и самого лучшего качества.
-- Это же бракованный
товар. Зачем же врать, бабуля?
-- Чего пристал. --
Старушка покраснела. -- Иди себе, иди!
"Может, прав
Вольдемар, и без обмана не прожить?
Но как, как жить в обществе взаимного
недоверия?!"
-- Пойми, честность
никому не нужна, -- рассуждал
Вольдемар. -- Деньги определяют
сознание! Вот я дал другу в долг, а он
отдавать не собирается. Придётся
обратиться к бандюкам, чтобы они долг
из него вытрясли. Там где деньги,
честности быть не может!
Мимо шла женщина в
слезах и причитала обиженным тоном:
-- Ведь обманул меня,
обманул, проклятый! Ну что за люди! Без
стыда и совести! Неужели честно
нельзя?
-- Честно дешевле
будет, -- сказал ей вдогонку Вольдемар,
и вновь обратился к Дмитрию: -- Такой
вот у нас менталитет. Тебя обманут, и
ты обманывай. Мне всучили
бракованную вещь, так я её перепродал
другому дураку. Не обманешь, не
проживёшь! Мы потому плохо живём, что
хотим, чтобы всё по справедливости
было. Но так не бывает.
-- Зачем тебе так
много денег?
-- Так куда не ткнись,
везде деньги. Вот я купил за три, продал
за триста. Зато могу купить всё что
захочу. А если положить деньги в банк
под проценты, то можно и вовсе не
работать. Только не знаю в какой, чтобы
не прогореть. Или, может, орден
золотой купить? А может, золотые зубы
вставить?
-- Кто-то в этом ордене
видел смысл своей жизни, а для тебя
это лишь предмет спекуляции.
Печально. Какой же тогда во всём этом
смысл?
-- Баба тебе нужна, а
не смысл! -- перебил Вольдемар и
улыбнулся. -- Зачем, вообще, знать
смысл жизни, зачем знать судьбу?
-- Не знаю. Но это
лучше, чем жить, заботясь о деньгах.
-- У нас тут не Греция,
а ты не Диоген.
-- Вот ответь мне, что
для тебя предпочтительнее: власть
денег или власть идеи?
-- Философ ты хренов!
-- выругался Вольдемар. -- И чего тебе
спокойно не живётся? Неужели не
можешь не думать? Отключи ты свою
голову, сожги все дневники, как я сжёг.
Я ведь тоже когда-то задумывался о
Космосе, да вовремя перестал, а то так
и с ума спрыгнуть недолго. Живи как
все. А не можешь -- пойди утопись!
Нельзя же всегда во всём искать
смысл.
-- Я ищу точку опоры. А
для этого мне необходимо понять своё
место в мире, место этого мира во
Вселенной, зачем я рождён, зачем,
вообще, понадобился человек?
-- Когда такие мысли
приходят, уколи себя, чтобы не думать, --
думать бесполезно!
-- Только поняв смысл
затеи под названием Космос, я
перестану волноваться от всяческих
неурядиц. Чтобы стать бесстрастным,
нужно понять вселенский смысл
происходящего!
Дмитрий говорил,
чувствуя всё большее раздражение от
того, что мысли его гораздо полнее и
интереснее, нежели слова, которые
мало соответствовали глубине духовных
переживаний.
-- Я, как всякий
человек, хочу быть счастливым. А для
этого нужно реализовывать своё
предназначение, а для этого, в свою
очередь, нужно понять себя, а для этого
нужно быть собой, а для этого нужно
постичь мир, -- что и означает постичь
Бога. Так простая задача превращается
в сверхзадачу -- постичь Бога!
-- К чему все эти
вопросы о смысле бытия? Что
изменится от того, что ты постигнешь
бога? Разве нет других радостей в
жизни? Я вот поджарю на одной
сковороде картошечку, а на другой лук с
морковкой, только обязательно
раздельно, -- и так на душе хорошо
становится. Нет, что ни говори, а сладко
поесть очень большое дело. Ублажить
тело, разве это не счастье? Хорошо
поесть -- самая что ни на есть радость в
жизни, самая настоящая любовь.
Дмитрий только пожал
плечами.
-- Пойми, я не могу без
ответа на этот вопрос! Для меня он
необходим, как пища! Ведь как жить без
цели?! Если некуда идти, то и вставать
незачем!
-- Кормить-то себя
надо!
-- А может быть, жить
нам осталось совсем немного. Вон
видишь комету. Возможно, это грядущий
Апокалипсис.
-- Если мир неминуемо
погибнет, то стоит ли пытаться
изменить его к лучшему? Если мы
обречены, лучше уж пожить в своё
удовольствие.
-- Ну а если война
начнётся, что будешь делать?
-- А ради чего
воевать-то? Была бы идея...
-- Достойно умереть
тоже большое дело. И ради чего,
вообще, жить?
-- Торопиться на тот
свет тоже не хочется.
-- А что делать на
этом? Чем ты занят?!
-- Спиваюсь
потихоньку.
Кто-то пил пиво, кто-то
стоял рядом в ожидании пустой бутылки,
кто-то тут же мочился.
-- Вот она -- жизнь, --
сказал Вольдемар, указывая на тупик в
стене. -- Иногда полезно взглянуть на
окружающий мир трезво, пусть даже
глазами неверующего.
-- Нет, я чувствую,
чувствую на себе взгляд, вижу себя
сверху, слышу изнутри! Это особое
состояние, когда чувствуешь, слышишь,
видишь то, что не видят другие.
-- У тебя болезненное
воображение. Ты просто внушил себе
это, просто не хочешь расставаться с
мечтой. Деньги надо зарабатывать,
деньги, а то не проживёшь.
-- Всё заботимся, как
обеспечить себе пропитание на будущее,
и забываем, что это, возможно, наш
последний день. А нужно жить в
ожидании Страшного Суда, ведь смерть
и есть конец света именно для тебя.
-- Не желаете свежую
порнушку? -- спросил подошедший
парень.
-- Любви хочется, --
позёвывая, ответил Вольдемар. -- А
почём продаёшь?
-- Дёшево, -- сказал
парень, и, не прочитав на лицах
интереса, отошёл.
-- А почему ты не
разводишься? -- спросил Вольдемар у
Дмитрия.
-- Я не для того
женился.
-- Не понимаю.
-- Я выбрал женщину,
которая освободила меня, подарив
необходимое одиночество.
-- Расчёт ты строишь.
-- Всего просчитать
невозможно. А потому, я хотел бы иметь
принцип, который позволял бы
правильно ориентироваться в самых
непредвиденных ситуациях.
-- Хитришь ты.
-- Нет, я хочу знать
правду: обманывала она меня или нет.
Ведь если обманывала, значит, я
--дурак, а она, когда я ухаживал за ней...
она спала с другим... вышла замуж за
меня, а ребёнок неизвестно от кого...
Пойми, мне правду знать надо!
-- Врёшь ты всё!
"По большей
части люди не лгут, -- их просто не
понимают. Такое впечатление, что он
защищается, пытаясь
"разоблачить" меня, чтобы
самому не выглядеть законченным
подлецом".
-- Деньги тебя
совершенно испортили, -- с грустью
сказал Дмитрий. -- Ты даже не способен
поверить в благородные мотивы.
-- А что это такое? -- И
не получив ответа, Вольдемар сказал: --
Нет никакой морали и никакого
благородства, есть только
необходимость, которая руководит
людьми.
Подошла девочка,
держа на руках собаку.
-- Дядя, купите
собачку, -- обратилась она к Дмитрию. --
Она хорошая, добрая. Вот пристала, что
не отогнать. А у меня ведь дома ещё
две. Усыплять надо. А жалко. Одну
отдали мне, заплатили, сказали, заберут
скоро, да так и не забрали. Хоть даром
возьмите.
-- Не могу, у меня
аллергия.
-- Тогда удава купите.
Вместе с мышами. Для удава они самая
лучшая пища.
