Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

[ 1 ... 86 87 88 89 90 ... 105 ]

раздражение. "Да, я хочу любви, я ищу любви... как средства избавления от любви!"

Тут к Дмитрию подошла маленькая девочка и протянула ручки. Он взял её, посадил на колени и стал угощать печеньем, словно она была его дочкой, и сразу раздражение и сомнения куда-то исчезли. "Солнечная" смотрела на него с умилением.

-- Вот вы спрашиваете, а у вас в глазах написано, что сами всё знаете. Вы так смотрите людям в глаза... Не надо растрачивать своей исключительной силы.

-- Её только прибывает от этого.

-- Но её могут использовать во зло.

-- Это невозможно, потому что сила эта добрая.

-- А вот я грешила и грешу. Всё в мир тянет. А хочу жить в монастыре. Раньше всё работала, в президиумах сидела, так и детей загубила, потому что считала: как же можно работу пропустить, работа важнее всего. ... Вот и мясо ем, и рыбу. Прости, Господи. ... И тянет всё в мир, тянет... И грешу, и молюсь, и снова грешу. ... Сорок лет некрещёная была, а теперь Бог вразумил. А всё через болезнь. Десять лет не хотела операцию делать, а как сделала, так и поняла, что не зря всё это было, что нужно бросить всё, и бросила, ушла, оставив все свои дипломы, квартиру дочери отдала. А если бы пошла работать, то опять бы человекоугодием занималась, вместо того чтобы угодить Богу. Антоний сказал: "хочешь спастись, беги от людей". А Господь сказал -- "молчи". ... И ведь какую ответственность берут священники, когда могут не то слово сказать! Как занялся мой батюшка политикой, так сразу я охладела к нему, словно чужой он мне стал. Храм-то -- он в душе! ... Вот опять осуждаю. И как меня только до причастия допускают? Всё говорю, говорю, а надо молчать. Просить даже не могу, грешу и святотатствую. Смирения нет во мне. Всё гордыня. И тянет в мир, тянет. А нужно мне в монастырь. Хотя, может, так оно и нужно. ... Муж мой -- моё испытание. Курит, кофе пьёт... Страсти! ... Тяжко. Это грехи мои. А какая любовь была! А тридцать лет прошло, чувствую, развенчивается брак, но всё равно венчалась. Вот и дочь моя с мужем живут вместе, а счастья нет. Где так называемые счастливые семьи? -- нет их! Дочку хотела выдать замуж, переживала, а потом поняла, что сама-то всю жизнь прожила без веры, только теперь пришла к Господу, и дочь за мной. Ешё горда, самолюбивая, а должна уступать. ... Какая грешница! Причащения на три дня хватает, а потом опять. Рада бы в Рай, а грехи не пущают. ... Хотя Господь в один день всё решить может. ... А как тяжело смотреть на тех неверующих, что губят себя... Ведь не спасутся! ... Есть ли монашество во мне, не знаю...

Затаив дыхание, Дмитрий слушал исповедь.

-- Брат, кушать будете?

-- Нет, спасибо!

-- Ведь как в сказке живём. В радости-то какой! Радости сколько! Господь открыл новую радость. А слёзы... это от скорбей. Они тоже радостные. И каждый день даются. Господь всё даёт к радости: и скорбь, и слёзы. Спасибо за то, что дал и за то, что не дал. Надо мир хранить, и всё будет. Не надо вмешиваться. У Господа есть все ответы на все вопросы. Он всё даст, когда нужно будет. ... Вот еду на святую землю обетованную. Была уже и в Оптиной пустыни, и на Валааме. Спасибо, Господи. Покаянья хочу, на площади, вот и перед вами... -- Собеседница вытерла слезу. -- Значит, не напрасно встретились. Даже на душе полегчало от нашего разговора. Спаси вас Господи. Счастья Вам...

"Почему они уходят от мира? Что побуждает их бросать дома, привычный образ жизни, продавать всё нажитое и ехать в неизвестно какую глушь? Желание спастись? Потребность в гармонии? Необходимость обрести смысл жизни?

Не к этому ли бессознательно тянет каждого: уйти от мира и жить в общине единомышленников, быть своим среди своих? Мирская жизнь чужда, так может в церкви среди единомышленников можно любить беспрепятственно, быть собой, не боясь быть осмеянным, любить несмотря ни на что?

Смогу ли преодолеть эгоизм своего Я и раствориться в общине, следовать естественному закону? Но в том ли закон, чтобы подчинить себя общине, растворить своё Я в Мы? Естественный ли это закон? Таково ли человеческое естество? Да и возможно ли это: отказаться от своего Я и раствориться в общине?"

Дмитрий вновь открыл "Завет". "Смогу ли я стать своим среди чужих?"

Когда в определенную среду входит инородное тело, то между средой и телом возникает дистанция, ибо среда будет настороженно и изучающе относиться к нему.

И ежели тело не предпримет попытки сблизиться со средой, в которую попадет, то от среды последуют попытки отторгнуть тело инородное.

Суть таинства сего покрывала житие Сына Человеческого до времени пробуждения Его пред часом Сотворения.

Ибо должен был входить Он в уровни разные как "свой", и тогда среда, принимая Его, раскрывалась пред Ним, предоставляя возможность познать суть её.

Но не было в Нем особенностей, соответствующим уровням разным, и тогда Покров таинственный по возможности восполнял недостающее.

И как только уровень определенный оставлял познание о себе в сознании Его, потребность войти в уровень следующий неожиданно овладевала Им, оставляя удивление в Нем: как же Он вообще мог попасть в уровень предыдущий?

...Это таинство делало Его чужеродным в среде своеобразной, что со временем повлекло реакцию естественную, проявившуюся в укорах и усмешках.

...И чтобы инородное хоть немного стало "своим", требовалось таинство дополнительное.

...И рванулся крик из груди Его пламенем разбушевавшимся, устремляясь в просторы Вселенной:

"Нет! У человечества должен быть выход и возможность обрести Спасение... Они есть!"

...В минуту отдыха Он отошел в одиночестве к берегу реки, протекающей поблизости, и стал взирать на горы, окружающие село.

И тут взгляд Его как бы не стал взором Его, но -- взором существа постороннего, окидывающего взглядом очертания возвышенностей горных планеты чужой, которую впервые посетил.

А повернув лице в сторону строений человеческих, сознание Его ярко отметило уродливость и дикость бытия человеческого.

Далее вопрос немой прозвучал в сознании Сына Человеческого: "Посмотри, неужели Ты не видишь, что спасать здесь нечего?"

"Или я не дорос до этого, или у меня другой путь", -- подумал Дмитрий.

...Ибо сознание Его, имея значительную оторванность от мира сего, делало Его во многом не способным жить в нормальных для обычного человека условиях.

...рванулось изнутри Могучее, отбросив покров, доселе сдерживающий Огонь сей. Слезы увлажнили лице Сына Человеческого.

Пробуждение предначертанное свершилось!

Начинались первые шаги самоосознания, шаги самостоятельные и трудные.

Как чадо малое, начинающее осознавать себя, но ходить ешё не умеющее, внезапно оказалось в пустыне в одиночестве, так и Сын Человеческий, пробудившись, вскоре вздрогнул от одиночества, ибо не было опоры поддерживающей.

И Гласа родительского не слышал Он, но Сила, всё более пробуждающаяся внутри, становилась опорой Ему.

Великою сложностью наполнился Путь Его, ибо стал Он одинок, а родные поглядывали на Него, как на безумного.

-- Наконец-то! Прибыли.

Согласно полученным указаниям, Дмитрий пересел в электричку, а по прибытии в указанный пункт, сел в автобус, который должен был довезти его до глухой сибирской деревни, где жил Учитель.

"Вот она -- земля обетованная! -- думал Дмитрий, глядя на проплывающие мимо холмы и леса. -- Красота-то какая! А может быть, и в самом деле, отсюда начнётся Суд миру? Быть может, и вправду он...? Как же хочется верить!"

Ехали они долго по разухабистой дороге, делали остановки в деревнях, и по мере того, как автобус всё глубже забирался в неизведанное, Дмитрием всё более овладевало чувство таинственности.

"Что они здесь ищут? Истину? Создать идеальную церковь, слепок вселенской гармонии, частичку всеединства... реально ли это? Возможно ли братство, построенное на самопожертвовании личности, на отрицании своего Я? Откуда вообще эта потребность в братстве? Могут ли все люди быть друг другу как братья? В природе сильнейший убивает своего слабого брата из одного выводка, чтобы выжить, и родители этому рады, поскольку одного выкормить легче, чем двоих. Так естественно ли общинное братство? Великие учителя человечества жили вне общин.

Однако стремление к братству есть, тяга к идеалу неумолима. Вот только реален ли идеал?

Подчинить себя общине, не означает ли раствориться в ней, пожертвовать своим Я?

Преодолим ли эгоизм?

Что выше: личность или община?

Что есть Универсум: община? или личность?

Что есть Истина: Я? или Мы?

Мир есть Мы? или Я?

Бог -- это Я, или Мы?"

-- Те, кто паломники, выходи, приехали, -- объявил водитель.

Перед Дмитрием была деревушка с полутора десятком домов.

-- Как поживаете? -- спросил он у сидящей на крылечке бабульки.

-- Как везде.

-- И давно здесь?

-- Как приехала сюда молодая, так никуда больше не уезжала. Люди как рыбы, ищут где лучше. Восьмой десяток живу, и всё на одном месте.

-- Желаю вам прожить ещё столько же.

-- Нет, не надо. Хватит уже. Тяжела жизнь, и ничего хорошего она не принесёт -- запомни мои слова -- только плохое! Баба Василиса прожила сто шесть лет, а чего хорошего? Скука смертная. Бабы пьют как мужики, даже больше. Одна ко мне зашла и говорит: "Выпью-ка у тебя полбутылки, а то потом дома нужно с мужем делить". -- "Так он заметит", -- говорю я ей. А она: "Не заметит. Мы уже неделю как гуляем". А вы, чай, паломник?

-- Скорее, странник.

-- Как появились сектанты, жизни спокойной не стало. Что ни день, едут паломники без конца.

-- А не скажете, где найти их Учителя?

-- Сам найдёшь.

Дмитрий поблагодарил и направился к реке, по берегу которой стояли дома. Пройдя по деревне, на одном из домов он заметил знак интересующей его церкви. Подошёл к дому и поинтересовался у выходящей женщины, здесь ли живёт Учитель. Женщина ответила, что Учитель живёт здесь, но сегодня уже не принимает, посколько поздно, и указала дом, в котором можно переночевать. Поблагодарив, Дмитрий направился к указанному жилищу.

-- Простите, я приехал к Учителю, -- обратился он к немолодой уже женщине. -- Нельзя ли у вас переночевать?

-- Можно. Это как раз гостевой дом для паломников. А я хозяйка. Зовут меня Ася. Проходите.

Дмитрий обрадовался такому гостеприимству.

-- Сейчас много приезжает паломников, дальше будет ещё больше. На Горе сейчас многие работают, строят Город.

"Гора, Город. Что это?" заинтересовался Дмитрий.

-- Я бы тоже хотел принять посильное участие.

-- Чтобы работать на Горе, нужно получить благословение Учителя, -- сказала Ася. -- А я здесь вот строюсь. Дома продала всё и приехала вслед за Учителем. Нелегко, конечно, тут. Местные не хотят, чтобы мы здесь жили, чтобы участки нам выделяли, обещали даже петуха подпустить.

"Всё повторяется! -- подумал Дмитрий. -- Удивительно! Словно оживают мифы двухтысячелетней давности".

-- Хотели купить дом у своих, -- продолжала Ася, -- а свои же перепродают вдвое дороже. Так-то вот. Ты учти, здесь большое испытание на деньги: крадут деньги, так что ни построить человек ничего не может, ни уехать, вот и живут здесь, потому как денег на обратную дорогу нет.

-- Может, чаю попьём? -- предложил Дмитрий.

-- Я воды раньше не пила. Потому что Учитель не пил. Он и сейчас только кисель пьёт.

Ешё в поезде Дмитрий решил не маскироваться и со всех ситуациях оставаться самим собой.

-- Разве чай может помешать исканию истины? -- спросил он.

-- Что Учитель, то и истина. Я во всём следую за Учителем. Он сказал: кто хочет быть последователем, следуй во всём за мной в духовном постижении. Ты можешь представить: Учитель даже красил, полол...

-- Он призывает идти за собой, а сам при этом ищёт? -- удивился Дмитрий.

Асю передёрнуло.

-- Учитель призывает любить, но вот к тебе я почему-то любви не испытываю.

Сказав это, она будто съёжилась.

Раздался звон разбитого стекла.

-- Это местные, -- сказала Ася обеспокоенно. -- Протестуют. Не хотят, чтобы мы здесь обживались. В школе все стёкла побили. Пытались церквушку нашу поджечь, даже стреляли по куполу.

Дмитрий вышел на улицу. Ночь придавала ешё больше загадочности происходящему.

Тихий шёпот реки. Звон колокольчика. Конь не спит. И птицы ешё не уснули.

"Почему они приезжают? Почему селятся здесь? Что это -- игра? Потребность приобщиться к великому свершению? Обрести смысл своей жизни?"

Он подошёл к дому Учителя. Там все спали. За закрытым окном на подоконнике стоял дорогой импортный утюг. "Откуда он здесь?" -- удивился Дмитрий.

Мимо, покачиваясь, прошёл мужик.

-- Красота-то какая! -- сказал Дмитрий, желая пообщаться.

-- Надоело уже. Всю жизнь здесь живу. Скоро семьдесят исполнится.

-- И что же, по вашему, главное в жизни?

-- Что главное? ... Детей двух вырастил и воспитал. ... Что ешё? ... Работал. ... И буду работать пока силы есть.

-- Домой иди, -- раздался женский голос из соседнего дома. -- Домой, домой иди.

-- Это жена моя. Зовёт.

Дмитрий остался один. Он присел на берегу реки, любовался звёздами, холмами, и думал о завтрашней встрече с Учителем. Наконец сон загнал его в гостевой дом. Спать пришлось на полу, вместе с другими работниками.

Наутро Ася предложила Дмитрию поработать -- помочь разобрать сарай. Он воспринял это без энтузиазма, но выполнил всё что поручили. В полдень пригласили на обед и накормили макаронами. Предваряла трапезу молитва. Дмитрий не молился вместе со всеми, а лишь закрыл глаза.

-- Ты вроде чай предлагал попить, -- вдруг сказала Ася.

Дмитрий удивился, но с удовольствием заварил чай из своих припасов. После обеда к нему подошла пожилая женщина с лукошком ягод.

-- Угощайтесь, -- предложила она, улыбнувшись. -- Правда, они не мои, с огорода хозяина. Он на ягоды смотреть не может, а только лежит и бурчит, просит мяса или колбасы.

-- Спасибо, -- поблагодарил Дмитрий и взял горсть.

-- Я шестой год Господу служу. Мне сейчас пятьдесят три. Ходила по школам, свидетельствовала об Иисусе, Новом завете. Все учителя мне отдавали уроки, а я могла свидетельствовать и час, и два, и три без устали.

Женщина говорила бойко и складно.

-- Бог живёт в человеке и действует посредством человека. Дух говорит моими устами, а мне не верят. Мне всё открыто: и Ветхий завет и Новый, и Бхагавад-гита, и Коран. Но читать может лишь тот, кому Дух Святой открывает. Только нет ни в ком веры. Слушают и не исполняют. Поэтому Учитель и говорит, что нет у него учеников: слушают и не слышат, спорят о том, правильно ли понимают. Учитель -- пророк. Тридцать третья глава Иезекииля говорит о нём.

У Дмитрия возникло ощущение, что его используют как слушателя.

-- Все думают о себе, о своей семье, все живут своими интересами, и никто не думает о церкви. Нужно не то что десятину отдавать, а половину жертвовать на духовное развитие. Но никто не даёт, хотя церковь нуждается. А надо и на школу, и на Гору деньги. Учитель сказал: кто заботится о своей семье, тот идёт по равнине, а тот, кто живёт для всех ближних, тот поднимается к вершине. Нужно жить для церкви, а живут для себя, ради своей семьи. Вот я, работаю на грядках для поселенцев. Скоро начнётся их приток сюда, так как их погонят из городов.

Учитель -- он такой чудный! Как Господь! Он мне помогает. Я исповедовалась ему. Аллилуйя, моему Господу, Аллилуйя! Он всё знает и молчит! Он -- Христос! Он дан нам, чтобы мы научились любить Бога. В нём Кришна. Через его уста говорит с нами Бог, и потому каждое слово его Закон. Учитель -- это такое чудо! Русские говорили: "не хотим поклоняться еврейскому богу". И вот дан нам Бог русский, чтобы мы были патриотами, исконно русскими, чтобы очистить нас от иностранщины. Учитель -- это свет миру. Я обошла все храмы, исповедовалась, чтобы свидетельствовать, как я приняла Учителя Христа в своё сердце.

Паломница говорила чётко, ясно, не глядя на Дмитрия, и словно не обращая на него внимания.

-- Я всех люблю: и кришнаитов, и баптистов. Другие священники лицемерят, говорят, будто я не правильно делаю, посещая баптистов, адвентистов, один даже выгнал за то, что я приняла Учителя как Христа. Тогда я пошла к кришнаитам. "Православные церкви -- капищи бесовские", -- говорит баптист. Как же так можно. Ведь ангел дан каждой иконе. Писание исследуют, но не исполняют, слово изучают, но не соблюдают, слушают, но не выполняют, бросают за хребет.

Это мне Духом Святым открыто, чтобы я свидетельствовала. Надо ревновать, просить Духа Святого. Но Дух входит в чистый сосуд, раскаявшийся в грехах, очистившийся. И я молилась, чтобы Господь мне простил. Грех мой связан с мужчиной. Начитались всякой "Кама сутры" и непотребно женщину использовали. И грех мой Господь мне открыл, когда я слезла с крючка дьявола. Тогда крестил Господь меня и дал благодать такую, такую!.. Я ничего не боюсь. Жить живым Богом -- это чудо!

Собеседница закрыла глаза и продолжала говорить уже не открывая глаз.

-- Дух вошёл в моё сердце. Плоды Духа Святого видны воочию: любовь, радость и терпение в сердце. На мысленный вопрос можно ответ получить в духе сразу же. Бог говорит "да" или "нет" на любые вопросы, и сердце горит от ответа. "Научитесь слушать свое сердце", -- говорит Учитель. Я утверждаю победы, и мысленно могу творить великие дела. Цель христианства -- стяжать Дух Святой. Молиться нужно не умом, но Духом Святым. Я верю в сказку, и знаю, что Богу всё возможно. А ведь была атеисткой, инженером, ничего не читала, ничего не знала. А как узнала Учителя, преобразилась. Не хотела больше жить по плоти, хотела быть ведомой Духом Святым. Ревновала Господу, просила, и он мне всё дал, что я просила. Послала "Завет" Учителя дочери, она сейчас в тюрьме сидит. Села за воровство, пожить для себя хотела, повеселиться, ей сейчас двадцать пять, так постепенно и пришла к пьянке, наркомании. Только я уехала, как посоветовал Учитель -- он сказал, что не спасу дочь, будучи рядом -- так дочь и арестовали. А теперь она стала христианкой. Пишет из тюрьмы, что счастлива, когда читает слово Господа. Я ей послала много духовной литературы. Сначала дочь не понимала, а теперь понимает и подружкам свидетельствует. Мы поставщики отрицательной и положительной энергии

[ 1 ... 86 87 88 89 90 ... 105 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]