Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 ... 62 63 64 65 66 ... 96 ]

-- У нас есть определенные правила: во-первых, священное писание, во-вторых, рассказ, в-третьих, личный опыт, в-четвертых, личное свидетельство.

-- А для меня прежде всего важен личный опыт, потом священное писание и лишь затем свидетельство. Потому что если у тебя нет своего чувства, ты вряд ли сможешь кого-либо убедить. А по книжке я и сам могу прочитать.

Решив перейти к главному, Дмитрий спросил:

-- А в чем, по-вашему, смысл жизни человека?

-- В том, чтобы получить физическое тело и здесь на земле совершенствоваться физически и духовно. Для того, чтобы вернуться к Богу. Каждый из нас получает награду по нашим делам и поступкам.

-- Значит ли это, что и вы, миссионеры, ждете награду за свои дела?

-- Это не значит, что я хочу получить награду, но это значит, что я не хочу получать наказание. Я боюсь, что не буду жить с Богом. Если мы сами неправедны, то Бог не может нас приблизить к себе. Я не могу сидеть один, читать священное писание и молиться. И при этом ждать от Бога благодати. Это не есть правильно. Если я не помогаю другим, то не исполняю своей ответственности здесь.

-- Ты мне помогаешь словом, но веры от этого почему-то не прибавляется. Я хочу понять, почему люди со времен Христа нисколько не изменились, и все, что говорили святые апостолы-евангелисты, целиком и полностью относится к современным людям? Получается, что прогресса нет.

-- Не скажу, что прогресс нету. Каждый человек важен. А сейчас последователей нашей церкви уже восемь миллионов.

-- Я хотел сказать, что люди по-прежнему не выбирают любовь. И если Иисус Христос придет вновь, то люди скорее всего вновь обрекут его на смерть. Вот как ты думаешь, почему люди Христу предпочли Варавву?

-- По истории, Варавва был воином, и люди думали, что он сможет помочь им больше, чем Христос. Люди полагали, что Иисус много мешает людям. Они не поняли, что Иисус Христос дал им вечную жизнь, а Варавва лишь временную.

-- Но если бы нечто подобное произошло сейчас, то я полагаю, люди бы сделали такой же выбор.

-- Наверно. Но мы не можем заставлять верить в Христа. Мы не можем не позволять свободу выбора. Нашего учителя тоже вначале подвергали гонениям, не верили ему.

-- Тогда почему я должен сразу поверить в вашего учителя?

-- Если вы не верите, то спросите у Бога, истинна ли на наша церковь и был ли наш учитель пророком Господа.

-- Если истинна только ваша церковь, значит, правы только вы. Не есть ли это монополия на истину?

-- Когда другие церкви и религии помогают нам объяснить праведную жизнь, мы можем взять отовсюду все хорошие слова. Все мудрецы и просто умные люди помогают нам понять себя. А поняв себя, мы сможем понять, где мы перед Богом. Мы должны верить в другие книги, но в основном только в Евангелие Иисуса Христа. Мы можем использовать другие книги, чтобы укреплять наши знания.

-- Правильно ли я понял, что другие церкви существуют как подготовительные школы для того, чтобы вступить в вашу истинную церковь?

-- Другие церкви учат неправильным принципам. И это мешает людям. Я думаю, что все другие церкви, не скажу, что от Дьявола, но они не от Бога. Но когда люди думают об этом, они сами решают искать истину, и это хорошо. Другие церкви не могут делать обряды, не могут получить живое откровение от Бога. Я знаю, в это не очень просто верить, но я знаю, что это правильно.

-- Каждая церковь считает, что именно в ней Господь, а все остальные не от Бога. Это приводит к спорам, нетерпимости, конфликтам, а, в конечном итоге, к войнам. Только из-за того, что кто-то считает себя от истины, а всех остальных неверными, люди начинают убивать друг друга. Мне кажется, Бог не различает цвета знамен, под которыми творится добро. Если я признаю Христа как Духа Истины, то тогда и в вашем учении проявляется дух истины. Он везде! И прежде всего в том, кто жаждет познать и совершенствоваться. И в вашем учителе тоже. Но если кто-то скажет, что Истина только в одной церкви, значит, он отрицает Дух Истины. Не может быть, чтобы одна церковь была истинна, а другая нет.

-- Если вы хотите узнать, что наша церковь истинна, вам надо знать что у нас есть живой пророк, что у нас есть священство и что наша святое писание истинно. Тогда вы узнаете, что наша церковь единственная истинная церковь. Надо молиться. Молитва это знак смирения. Когда мы не молимся, мы думаем, что мы знаем больше, чем Бог.

-- Однако любому человеку нужны доказательства, -- провоцирующе произнес Дмитрий.

-- Спроси Бога. Если сомневаешься, спроси у Бога, -- все более горячась, сказал Кристофер. -- Я так уверен, что он отвечает тебе. Спроси, и он ответит тебе, что церковь наша истинна.

-- А я согласен с этим, -- спокойно ответил Дмитрий, восхищаясь той порывистой искренностью, с которой говорил Кристофер, и все более пленяясь блеском его карих глаз. -- Она истинна, так же как и другая церковь. Но нет и не может быть, чтобы одна церковь была истинной, а все остальные не таковые. Если, к примеру, ваша церковь говорит, что надо крестить так, а православная церковь учит иначе, то разве от этого пропадает смысл обряда крещения?

-- Это может делать только тот, кто имеет власть от Бога.

-- У меня отвращение ко всякой власти. Я признаю не авторитет власти, а власть авторитета. Власть подчиняет человека, тогда как авторитет управляет только по взаимному согласию.

Дмитрий почувствовал, как интерес к нему молодого миссионера начинает угасать, и про себя подумал: "Он понимает, что вряд ли удастся завербовать меня в свою церковь".

-- Может быть, власть не очень хороший перевод, -- попытался уточнить Кристофер, заглядывая в словарь. -- Авторитет от Бога более правильно.

-- Слова разные и смысл разный. Власть -- это контроль с помощью силы, тогда как авторитет предполагает исполнение по убеждению.

-- Когда я говорил "власть", я имел в виду авторитет священства. Я просто не знал, что имеется другое значение этого слова. Если мы используем священство не правильно, то мы используем власть, но не авторитет. Мы не можем использовать власть без авторитета.

-- Если я принимаю священство как авторитет, то он действует как власть. А власть это всегда насилие, тогда как авторитет основан на согласии и добровольном подчинении.

-- Власть можно использовать правильно и неправильно. Авторитет только правильно. Если мы используем авторитет правильно, то у нас есть власть, если неправильно, то власти нет.

-- Мне кажется, что Бог разрешает власть не как насилие, но как авторитет. Если я не признаю авторитет власти, то силы ее надо мной нет. Но если я не признаю власть как таковую, то это не значит, что я выхожу из-под ее влияния. По всей видимости, авторитет священства, о котором ты говоришь, предполагает обладание неким знанием.

-- У нас авторитет не только оттого, что мы много знаем, а оттого, что мы получили это от Бога. Человек может получить священство, но может упасть и не обладать больше авторитетом.

-- Знаешь, Кристофер, скажу тебе правду: я хочу понять, в чем суть твоего авторитета и что именно ты знаешь больше моего. Приходилось ли тебе подвергаться соблазнам и выбирать не веру, а что-либо другое?

-- Да. Но когда я грешил, я не думал о прощении моих грехов. Я не надеялся на прощение.

После этих слов, Дмитрий выжидающе посмотрел Кристоферу в глаза и осторожно произнес:

-- Мне кажется, есть вопросы, на которые существует только один ответ. Я имею в виду, что когда верующий человек грешит и сознает, что поступает неправедно, он, между тем, надеется на прощение.

Кристофер слегка покраснел.

-- Наверно, тогда да, -- сознаваясь в неискренности, смущенно произнес молодой миссионер. -- Мы можем грешить только сознательно и не можем грешить не сознательно. Но я не могу получить прощение до того, как я искренне раскаюсь.

-- Как же получить прощение?

-- Прежде вам необходимо креститься.

-- Но я уже крещен в православной церкви.

-- Это крещение неправильное. Креститься человек должен в сознательном возрасте, поскольку крещение предполагает осознание взятого на себя бремени ответственности за свою жизнь. В вашей церкви слишком много ненужных ритуалов и лишних атрибутов, которые только отвлекают.

-- А мне лично они нисколько не мешают. Иногда даже наоборот. Да и как можно оценить их значимость? Мне кажется, только тем -- возбуждают ли они любовь и воплощаются ли в добрые дела. Я за все, что помогает человеку любить и творить добро, -- будь то крестик на шее или иконы. Но я против всего, что служит лицемерным прикрытием нелюбви и оправданием творимого зла. Когда я смотрю на икону в глаза Казанской Богоматери, во мне пробуждается чувство любви и всепрощения. Что же в этом плохого? Ведь главное то, какие чувства вызывает и к каким поступкам приводит это лицезрение. Русские иконы не случайно были признаны произведениями высокого искусства. Они действительно способны пробуждать в душе удивительные переживания. До недавнего случая я этого не замечал, но взглянув однажды, увидел, что глаза Казанской Богоматери полны понимания и сочувствия моим неразделенным чувствам. Она скорбит вместе со мной, а в лике ее столько безысходной грусти, что кажется, будто очи ее полны слез. Никогда прежде я не видел таких прекрасных глаз. Только почему они карие, а не голубые?

Взглянув в глаза Кристофера, Дмитрий совсем тихо, почти интимно, проговорил:

-- Понимаешь, чем больше я смотрю на икону Казанской Богородицы, тем больше эта женщина с глазами, наполненными необъятной скорбью, кажется мне родной. А иногда даже любимой.

Последние слова Дмитрий произнес полушепотом, стараясь передать то сокровенное переживание, которое возникло однажды, когда он смотрел на женщину с карими глазами, -- Дима хотел почувствовать своего брата, который носил имя Кристофер.

Долго не моргая они смотрели в глаза друг другу, словно ища узнавания.

Наконец Дмитрий сказал:

-- В нашей церкви служение предполагает освобождение от суетного, тогда как у вас, как я понял, напротив, пытаются приспособить духовное к мирскому существованию. И в том и в другом подходе есть свои положительные и отрицательные стороны. Но мне кажется, что Дух чужд прагматизму. Прагматики не могут верить в Бога, потому что ищут собственную выгоду и надеются только на себя. Деньги не сочетаются с духовным.

Утвердительно мотнув головой, Кристофер в то же время достаточно твердо заявил:

-- Очень важно иметь деньги, потому что без них невозможно жить. Но я знаю, что когда жил Иисус, то он раздавал все, что имел. Мы должны платить десятину, потому что это заповедь Господа. Как сказал наш апостол: "Лучше жить на десять долларов с помощью Бога, чем на сто долларов без помощи Бога".

-- А что будет более правильным: отдать церкви десятину и ожидать спасения, или заплатить за визит врача, который окажет помощь умирающему ребенку? -- спросил Дмитрий.

-- Вы знаете ответ лучше меня, -- уклончиво произнес миссионер.

-- Мне кажется, только бедный может понять то, что говорил Иисус. Понимаешь, Кристофер, у тебя же нет искушения, нет соблазна, ведь ты имеешь состоятельных родителей, которые всегда могут прислать тебе необходимое количество денег. Бедного же искусить гораздо легче. Признаюсь тебе, у меня такое ощущение, что вы очень довольны собой. Вас прямо распирает от сознания собственной полноценности. Но мир, откуда вы приехали, катится в пропасть материального комфорта. Там, где показателем успеха является богатство, дух умирает. Идеология преуспевания, причем любой ценой, стремление победить, выделиться, привлечь к себе внимание -- это болезнь юношеского возраста. Страны с древней культурой проповедуют совсем другую позицию: спрятаться, чтобы тебя не видели, -- вот достоинство мудреца. Очевидно, что мир стремится к единению. Но на основе чего это единение возможно? Либо на основе силы, либо братства. Идея личного обогащения не сможет сплотить людей! Невозможно объединиться, более других любя себя самого. Душа испытывает потребность в жертвенном служении, а не в себялюбивом обогащении. Поэтому закономерно, что объединение возможно только на чувстве братства как выражении равенства и любви.

-- Русский коммунизм, по типу христианского братства, при всей привлекательности идеи на практике неосуществим. Лучше ставить реальные цели.

-- Безусловно, идея личного счастья более реальна, чем счастье всеобщее, мы знаем это и все-таки продолжаем мечтать. Да, русская душа задает неземные ориентиры, возможно, они невыполнимы, но зато не позволяют уснуть в сытом самодовольстве. Сытость убивает душу. Ведь это тело дается душе, а не душа телу. Конечно, можно предпочесть комфорт, что большинство и делает, но это старая, старая сказка...

Дмитрий выжидающе посмотрел на Кристофера. Тот лишь молчаливо качнул головой.

-- Жить в благополучных в материальном отношении странах легко. А вот чем ты будешь жить в наших ужасных условиях? Мы, русские, не хотим согласиться с приоритетом материального над духовным, хотя и не в состоянии абсолютно освободиться от бытовых проблем. Выживание по типу "пойду на все, но никогда не буду голодать!" чуждо нашей культуре, проповедующей ценность самопожертвования. Прагматизм никогда не был и никогда не будет чертой русской души. Вот ведь весь мир живет умом, только у нас от ума одно горе, -- а все потому, что русский сердцем живет! Нажива не отличительная особенность нашего национального характера. Если на Западе люди в большей мере обеспокоены идеей личного счастья, то в России их мучит идея счастья всеобщего -- как всех осчастливить, даже если для этого необходимо пожертвовать собственной жизнью. Выживать за счет спекуляции -- вряд ли это может быть идеалом русского человека, который, напротив, готов сознательно пойти на материальные лишения, дабы ощутить духовную свободу. Вы этого не понимаете, потому что чужестранцы. Пытаетесь обратить нас в свою веру, словно колонизировать дикарей, которые не имеют ни памяти, ни веры. Но это не так! Мы, русские, все сумасшедшие, потому что не такие нормальные, как вы. В нас менее чем в ком-либо, развит дух прагматизма. Русские -- это вечное недовольство собой. Мы, подобно детям, готовы слушать всех, кто встал в позу учителя, и потому представители высокоразвитых стран думают, что они взрослее. Но ведь взрослость определяется не умением получать, а желанием отдавать, причем безо всякой выгоды для себя. Отличительная черта русской души -- бескорыстность; ни для какого другого народа совесть не является такой мучительной проблемой, как для нашего, потому что совесть заставляет жертвовать выгодой. Русскому человеку не нужно богатство, мы даже свободны от желания достатка, потому что русский всегда более озабочен проблемами духовного голода, поиском Смысла, нежели накопительством, -- в этом пренебрежении материальным заключено духовное средоточие. Только русский может летать над пропастью, оказавшись в полном безденежье, и при этом жертвуя всем ради захватившей его идеи. С точки зрения западного обывателя это безумие, но только такое состояние позволяет создавать гениальные творения. Русским все ничего! О чем ни спросишь -- все "ничего". В одном ответе и "да" и "нет". Таинство русской души иноземцы склонны объяснять сумасшествием, только потому, что не в состоянии понять и объяснить странные поступки ненормальных русских. А объяснить не могут, потому что не могут принять. Поэтому и Достоевского называют сумасшедшим, и Ивана Грозного. Мы же, не ища никакой выгоды для себя, мечемся из стороны в сторону в поисках Бога, Веры, Любви.

-- А не выдумка ли это -- "русская душа"?

-- Знаю только, что отличают ее братство, потребность в жертвенном служении и не обожествление частной собственности. Русский -- это не национальность, это мироощущение! У нас душа ребенка! По сравнению с другими нациями мы словно застряли в детском возрасте. Понять нас трудно, как трудно взрослому вернуться в детство. И не ищите в России того, что есть на Западе. Россия никогда не будет страной комфорта -- ни материального, ни духовного. Она была, есть и будет страной Духа, местом его непрекращающегося поединка за сердца людей; и потому путь ее отличен от других стран. У нас своя история и своя культура, а значит, и свой путь. Быть может, судьба России в том, чтобы страдать за все человечество, освобождая народы от засилья зла на земле. Жить в России -- значит нести ответственность за судьбы мира. Русским, возможно, более чем кому-либо, нужна свобода, они ищут равенства, а не равноправия, свободы духа, а не свободы желаний, свободы без удобства, свободы от удобств и от выгоды. Вот говорят, русские -- пьяницы. Но почему? Да потому что душа болит, не может она смириться с несправедливостью и жить спокойно в тюрьме материального комфорта; хочет душа большего, рвется на волю из плена достатка и суеты, не желая довольствоваться бытовым уютом, и верит, любит, надеется несмотря ни на что. Потому и пьют, что надежды больше не видят. А как жить без надежды? Никак невозможно! Когда ничего не ждешь, словно и не живешь вовсе. Продать душу за деньги проще всего, а вот вернуть обратно невозможно. Не человек, а деньги стали мерой всех вещей. Свобода принесена в жертву порядку. Рационализация поглотила спонтанность чувств, а выгода стала мерилом человеческих отношений. Вот ответь мне, какой другой народ

[ 1 ... 62 63 64 65 66 ... 96 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]