Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 ... 65 66 67 68 69 ... 96 ]

пережитого было столь сильным, что долго не давало заснуть ночами. Дмитрий лежал, вспоминая недавнее прошлое и пытаясь вспомнить ВСЕ. Он чувствовал, что ответ прост, но находится под огромными пластами чуждых измышлений. Казалось, истина скрыта во всем, однако Дима был не в состоянии расковать ее в своей чувственной памяти.

"Если Истина существует и для нас предназначена, то должна быть доступна. Важно лишь раскопать ее в своей душе. И если Дух Божий в нас, то это под силу каждому".

Однако в себе самом такой силы Дмитрий не находил. Наверно, потому и искал в этих людях с брошюрками о смысле жизни того, кто помог бы ему узнать себя в извечной череде времен и судеб.

Дмитрий часто вспоминал слова апостола Павла, которые прочитал в послании к колоссянам, но что означали слова "Христос в вас", понять не мог. Он чувствовал только, что это есть Тайна, гораздо большая, чем Человек.

Однажды в подаренной маленькой брошюрке он с удивлением для себя прочитал, что Христос это отнюдь не фамилия Иисуса из Назарета, сына плотника Иосифа, как Дмитрий считал раньше, а обозначает помимо всего прочего "преображенный Дух Истины", "Путь, ведущий к божественному совершенству".

"Удивительное существо Бог! Никто нас так не любит, как Он. Но зачем человеку Бог? И зачем Богу человек? Чем привлекает бесконечность? И почему так нравится смотреть в бескрайнюю глубину, где исчезает кромка, соединяющая небо и землю? Глядя, как искрится горизонт, всем существом своим я устремляюсь в бесконечность. Что это? Инстинкт? Или, может быть, память? Без бесконечности невозможно представить ограниченный отрезок времени под названием "моя жизнь" и трудно понять, для чего она дана посреди того, что было, есть и будет.

Почему я люблю море? Потому что оно неизменно, как вечность. Как можно сравнивать реку жизни, ограниченную истоком и устьем, с океаном, кажущимся бесконечным? Океан подобен Вечности, и реки жизней питают его.

Линия горизонта -- один из примеров наших ограниченных представлений о бесконечности. Жизнь, подобно горизонту, кажется далекой, но с видимым концом. В действительности предела, как и горизонта, не существует. Нам просто не видны новые земли и новая жизнь, которые лежат за кромкой, понимаемой нами как конец. На самом деле это лишь видимый нам предел, а то, что находится за гранью, кажется недоступным или несуществующим. Не потому ли нас так тянет заглянуть за горизонт?

И вот, навстречу солнцу, весь растворяясь в его лучах, я иду по гладкой поверхности воды, превратившейся в лед, уходя в искрящуюся бесконечность, где только и можно остаться наедине с самим собой. Один, абсолютно один посреди сверкающей белоснежной равнины под бирюзовым небом, сливающимся с неуловимой голубизной снега. Только здесь можно ощутить, как меня видят и слышат, и даже понимают мои неизреченные мысли, хотя рядом никого нет. И странное чувство -- словно что-то открывается в сознании и память начинает восстанавливать те участки, которые были закрыты необходимостями суетной жизни.

Кто мы? Откуда мы пришли?

Почему одни воспринимают жизнь как подарок, а другие недовольны всем, чувствуя себя незаслуженно обиженными, словно когда-то были королями, а теперь оказались простыми людьми? Они не помнят, кем были, но привычки остались.

Нисколечко не страшно брести по тропинке, петляющей среди неведомого леса. Это гораздо интереснее, чем идти по проторенной дороге, зная наверняка, что ждет впереди. Даже приятно пробираться сквозь чащобу, сознавая, что как ни трудна дорога, нужно всегда идти на солнце и тогда обязательно выйдешь к морю.

Глядя на то, как стонет еще окончательно не скованный льдом залив, впитывая падающий снег, трудно поверить, что все это вода; везде одна и та же, но какая разная!

Какое удивительное существо Вода! Она может принимать любые предлагаемые ей формы -- быть камнем и туманом, исчезающим облаком и внезапным дождем, снегом и стеклом, рекой и океаном, озером и родником -- являясь самым податливым веществом и обжигающей холодом мощной броней.

Как много может рассказать капелька росы: о строении Вселенной, о том, что ее наполняет, о чистоте и красоте, о многообразии и сложности мироустройства...

Трудно охватить воображением все совершенство Творения!

Мы несчастны, потому что перестали удивляться!

Ну разве снег не чудо?!

А дождь?!

А восход и заход солнца?!

А появление луны?!

Каждый раз солнечный закат пленяет настолько, что можно неотрывно долго смотреть, как меняется все вокруг. Вот солнце исчезло в молочной пелене вечернего тумана, и вдруг вновь объявилось сегментом малинового цвета. Совершенно неожиданно показался другой кусок. Середины словно не существует! Куски малинового солнца застыли в молочной пелене. Ни проблеска лучей, ни отблеска, только две части малинового солнца. И будто в песочных часах, верхняя часть перетекает в нижнюю, наконец остается один кусок, а чуть погодя солнце полностью утопает в молочной пелене, чтобы вскоре вновь показаться во всем своем великолепии.

Удивительное по красоте и восхитительное в своей неожиданности зрелище! Ничего более прекрасного никогда ранее не приходилось видеть. Невозможно привыкнуть к неповторимому разнообразию солнечного заката! Каждый раз громадное светило уходит, чтобы через некоторое время вновь разбудить ночную тишину своими тонкими лучами. И всегда на смену солнцу приходит луна, и всегда ее лик напоминает что-то знакомое, а лунный свет своей магической силой внушает покой и уверенность в неизменности всего.

Это было днем, и это было ночью, когда в воздухе застыл готовый начаться дождь, а ветер застревал в ветвях деревьев, отчего они качались в такт редким каплям, ударяющим по листьям, словно по барабану. Все это создавало впечатление неожиданного оркестра, играющего понятную лишь исполнителям удивительную мелодию. Стоя посреди леса, я испытывал ощущение присутствия на фантастическом концерте, где невозможно быть безучастным зрителем. Гармонию лесных звуков можно дополнить только дыханием, соразмерным ритму дождя в тихую белую ночь.

Исчезающий отблеск заката накалял серебро застывшего над водой тумана красками различных температур. Поверить в нерукотворность этого творения просто невозможно! Небо превращалось в цветовую партитуру, где каждый полутон излучал неповторимое чувство, и скользя снизу вверх по басовым струнам наступающей ночи через бордовые ноты заката к оранжевому всплеску исчезающего за горизонтом солнца, можно было услышать цветовую мелодию неповторимого переживания...

Все настолько совершенно, что трудно представить, как это могло возникнуть из хаоса без чьего-либо творческого участия. Удивительный покой, пропитавший каждую песчинку, говорил о вечном и неизменном течении жизни сквозь миллиарды сменяющих друг друга человеческих судеб.

Трудно чувствовать себя одиноким, когда найти пристанище можно в звездах. Даже редкие тучи кажутся ступеньками на пути к Вечности и Покою. Гляжу вокруг, позабыв о себе, и вдруг почему-то возникает мысль, что все повторится в извечной драме человеческих жизней, связанных никому неведомым замыслом. Отголоски пережитого сполохами эмоций освещают сознание, и чувства помогают вспомнить давно позабытое, словно когда-то кем-то стертое из памяти. Восхищаюсь тем, чем восхищались до меня другие, похожие, и совсем иные, но с такой же тоской в душе и мольбой в глазах...

Все погружено в чарующую пелену белой ночи, рождающей яви самых необычайных грез. Тишиной и покоем околдовано все, и только восклицания соловьев, разглашающих мои собственные восторги, да всплески неугомонных рыбешек говорят о непрекращающемся движении жизни. Замираю, и кажется, что небо удивительно близко, а подо мной вся сфера земли. И сидя на самой верхней точке этой затерянной планеты, кого-то молча вопрошаю, как с Вечностью связать себя, но где найти ответ, не знаю, а в небе падает звезда. Что я для Вечности -- мгновенье, меня заметить мудрено, а жизнь полна увеселенья, но мне-то все оно на что? Что делать мне: любить утехи или покоем дорожить, творить ненужные успехи, иль Бога обо всем просить, кому я нужен во Вселенной, иль я не нужен никому, зачем живу, весь телом тленный, что будет, если я умру? Одна луна всему свидетель и вечной жизни проводник. К чему создал меня Воитель, зачем был нужен этот миг? Случаен я для всей Вселенной, иль, может, ей необходим? Молюсь, коленопреклоненный, но тайны нет, есть Бог один! Он Все -- и Тайна, и Разгадка, Ответ на сотни "почему". Сам для себя я есть загадка, и что мне делать, не пойму. Вовне гляжу -- себя я вижу, бескрайность внешняя во мгле; вдали я Тайну не расслышу, но лишь прислушавшись к себе. И чую, как я бесконечен, во мне весь звездный небосвод, и Дух, что жив во мне, -- он вечен, хоть я живу тридцатый год. Но что я значу рядом с ними, кто родом с Вечностью одной? Сравнить мне не с чем своей жизни, ну разве только что с луной...

Что это? Кто это говорит? Может быть, это я прошедший, некогда прежде живший здесь? И где я? Сидящий посреди холмов под звездным небом возле бушующего моря? Что это: Шотландия или Ирландия, где я никогда не был, но куда меня непостижимым образом влечет?

Кто я?

Кто я и откуда?

И зачем?

Для чего?

Трудно поверить, что миллиарды людей бесследно исчезли, а их мысли и чувства растворились без остатка посреди этих островов.

Земля -- она живая!

Она дышит!

И пахнет кровью!

Стоит ступить в развалины домов, и кажется, прошлое настигает настоящее, а разрушенные пепелища оживают, рассказывая о человеческих страстях, о том, как когда-то люди любили, страдали и умирали. Их тени навсегда остались на этих камнях.

Почему так происходит? Откуда у меня ощущение, будто все это я уже видел, словно жил раньше?

Совершенно один на маленьком островке посреди бесконечного множества озер, лежу под звездами, не испытывая ни малейшего страха, будто жил здесь всегда, или когда-то давным-давно. Чувствую себя здесь как дома, словно после бесконечных скитаний по миру вернулся туда, где родился и где надлежит мне умереть.

Кто я?

Как мне вспомнить себя?!

И уже не замечая ничего вокруг, вижу себя мальчиком древнего племени, жившего когда-то на этой земле. А может, так сидел когда-то греческий юноша, взывающий к Зевсу? А может быть, это древний человек взирает на звезды, с благоговением обращаясь к повелевающей всем могущественной Силе? Он не гадает о будущем и не обременен прошлым, для него времени не существует, только день и ночь; и жизнь свою он измеряет восходом солнца и появлением луны. Нас связывает только мерцание звезд, отблеск костра и обращенная в Вечность мольба. И он, и я -- мы не чужие друг другу, но братья. И каждый из нас думает о Творце и мечтает о любви.

Кукует кукушка. Трудно не спросить ее, сколько нам осталось. И ждем сами, не зная чего. Кукушка кукует один раз и замолкает. Как, только один год? Не может быть! Глупо верить кукушке. Но верили и продолжаем верить, что возглас наш, идущий сквозь сердце, будет услышан. Трудно передать неодолимую потребность в чистоте и страстное желание быть услышанным. Невозможно выразить словами и произнести вслух то, что живет в глубинах души. От этого хочется раскрыться настежь, глубоко вдохнуть полной грудью и, задержав дыхание на самом пике вдоха, изо всех сил крикнуть на неуловимой для слуха невозможно высокой ноте распростертых наружу чувств. Неслышный вопль пронзает шорохи леса, и излученные вовне чувства превращаются в молитву: "...моей той любви не понять никому, в ней опыт всей жизни моей. Ее подарю лишь Тебе одному, не жалко души мне своей. Но мне одному очень трудно найти тот Путь, что Тобой освящен. Как страстно желаю к Тебе я прийти, поскольку в Тебя я влюблен! Давно я мечтаю стать сыном твоим и душу свою принести, чтобы, расставшись с соблазном чужим, ее для Тебя лишь спасти. Верой в Тебя я познания ключ к Тайне найти так хочу! А приобщившись к Тебе сквозь мрак туч, и я других научу".

-- Добрый день.

От неожиданности Дмитрий вздрогнул. Перед ним стоял Илья и протягивал для рукопожатия руку.

-- Как дела? -- спросил у него Дмитрий.

-- А у меня нет дел, -- ответил Илья.

-- Как это?

-- Я просто свободен от дел и занимаюсь, чем хочу.

-- То есть бездельничаешь, -- осуждающе произнес Александр Иванович.

-- Неделание не означает безделья, -- мягко возразил Илья. -- Неделание -- это когда я делаю, что хочу и когда хочу. Поэтому все доставляет мне радость и каждый день я счастлив.

-- Ты идеалист, -- заявил Борис.

-- Называй как хочешь. Не в этом дело.

-- А в чем же? -- поинтересовался Дмитрий.

-- Наверно, в том, что нас отличает друг от друга и в чем мы схожи.

-- И в чем же я похож на тебя? -- спросил Женя.

-- Мне кажется, тем, что и ты, и я понимаем, по каким законам живут люди, и принимаем эту реальность как факт. Но отличие наше в том, что ты руководствуешься законами этого мира, а я нет.

-- Значит, ты просто оторвался от жизни, -- констатировал Борис.

-- Мир таков, каким мы его видим. Для меня единственная реальность -- это моя собственная жизнь. Я знаю ее и чувствую, но главное -- могу изменить. Все остальное -- мои предположения. Окружающие меня люди могут быть совсем не такими, какими кажутся. Я могу ошибаться в том, что вне меня, другие могут ошибаться в том, что внутри меня. Поэтому я верю только в себя, а значит в ту реальность, что зависит лишь от меня самого.

-- Значит, ты не как все, -- язвительно произнес Борис.

-- Да, я не хочу быть как все, -- вновь спокойно возразил Илья. -- Проживу, как считаю нужным. И нет мне дела до общественного прогресса.

Все находящиеся в палате, за исключением Дмитрия, слушали высказывания Ильи, усмехаясь.

-- Значит, ты живешь не как все? -- спросил Борис.

-- Если все, и ты в том числе, живете по закону личной выгоды, то я, хотя и принимаю это как факт, однако предпочитаю жить по другим законам.

-- По каким же?

-- Я не открою ничего нового, если скажу, что живу по закону любви.

-- Как это?

-- Если ты, например, строишь взаимоотношения с другими людьми с точки зрения выгоды для себя, то я предпочитаю пожертвовать личной выгодой ради сохранения чувства любви.

-- Но это значит лишь, что у тебя иная выгода. Как же без нее? Это все равно что нет интереса. Каждый хочет иметь свою выгоду.

-- Только у всех она разная. Конечно, никто не способен делать что-либо, не делая в то же время для себя. Но дело в том, что я готов пожертвовать деньгами, пренебречь материальными ценностями ради того, чтобы несмотря ни на что сохранить в себе это радостное мироощущение, именуемое любовью. Корысть -- это ловушка, она антипод духовной жизни, а общество, живущее по закону личной выгоды, -- прибежище Сатаны. Я скорее предпочту быть обманутым, чем буду играть в притворство, тайны которого мне прекрасно известны. Пусть думают, что я дурак. Просто я не хочу, чтобы на смену чувству любви пришла подозрительность и злоба, даже если в придачу получу чемодан денег. Я сразу даю понять тем, кто пытается меня обмануть, что хитрости их шиты белыми нитками, а главное для меня сохранить хорошие отношения. Таким образом, я невольно заставляю людей быть честными, и это никому не нравится.

-- Если я правильно понял, то тебе чувства дороже денег?

-- Пусть так. Скорее всего, что так. Самое большая драгоценность для меня -- это чувство любви, радости и покоя, которые не променяю ни на что.

-- Ну и как, получается так жить?

-- Может показаться странным, но получается. Меня самого это удивляет больше, чем кого бы то ни было.

-- Как же тебе это удается?

-- Когда я вступаю в контакт с людьми, то не жду от них ничего хорошего, но стараюсь сам сделать для них как можно больше добра.

-- Ничего не требуя взамен?

-- Нет, потому что мне приятно делать добро людям. Каждому, наверно, известно желание делать окружающим что-то приятное, например, когда хорошее настроение и переполнен радостью, а чувство такое, будто готов любить всех и вся.

-- Иногда бывает.

[ 1 ... 65 66 67 68 69 ... 96 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]