одинокая -- Вы одни. Воплощение чести
и чистоты -- только Вы. Призрак
верности и любви -- Вы, только Вы!
Сердце стучало, как
паровой молот.
Я вас люблю, --
возможно, иль наверно. Не знаю, знать
мне не дано. Произошло всё как-то
незаметно. Но как -- постичь мне
мудрено. Не знаю, может знать не
нужно, -- лишь чувствовать, пока ещё
живёшь. Но как любить предельно
осторожно? Когда ты лишний -- счастья
не найдёшь.
Как я тоскую -- по
тебе ли? А может просто по себе.
Люблю я или не люблю я? Иль только
одиноко мне? Так жить нельзя --
сплошная мука. Пора нам что-нибудь
решить. Мне неизвестна жизни скука.
Но как же хочется любить! Я верю, и
тотчас не верю. Воспоминанья душат
грудь. Не возвратить мне чувств потерю,
как прожитого не вернуть. Мне боль
мечтать не позволяет. Предательства не
позабыть. А память тотчас отрезвляет,
когда хочу тебя любить. Желанье
нежным быть нет м?чи. Оно как в
сердце ржавый гвоздь. Пустыми
кажутся мне ночи. И плачет за меня мой
дождь. Ничто, ничто не помогает украсть
ответ мне у Судьбы. А сердце от мечты
страдает. Быть может, избавленье
ты?
Кто ты, откуда и
зачем пришла ко мне как наважденье, в
душе посеяла сомненье, что я живу
совсем не тем? Но что же ты мне
предлагаешь? Заснуть в любви как
кратком сне? Мечты мои ты проверяешь
своей готовностью к мечте. Но я
фантаст своей судьбины. Желаю
неземных страстей. А ты -- чтоб были
все счастливы, семьи, покоя и детей.
Мы безнадёжно одиноки, а счастье --
сказочный мираж. Нам чувства кажутся
глубоки, но честность самый лучший
страж. Мы все хотим, чтоб нам служили
и посвятили жизнь свою, чтоб верно,
преданно любили и создали бы
рай-семью. А сами жертвовать не
можем собою, или не хотим. Нам
кажется, что мир так сложен, что лучше
жить совсем одним.
Мы мечты своей
ждём воплощенье, эгоизма не видя её,
и желаем чужого служенья, не желая
отдать своего!
Изрядно уставший, он
желал уже только уснуть.
Я устал от мечты, от
любви, от тоски. Нету сил больше
сопротивляться. Но природа не терпит в
душе пустоты и приходится всё же
влюбляться. Что же делать: забыться, в
нирвану нырнуть, а потом в покаянье
молиться? Нам себя невозможно ни в
чём обмануть: сделать грех, чтоб потом
устыдиться? Мы не дети, никто не
простит баловства. Каждый сам за себя
отвечает. Я хочу жить, не пряча лицо от
стыда. Не гадать: не простит? иль
прощает? Пусть всецело подвластны мы
мудрой судьбе. Лишь она всё как
должно расставит. Только честность не
даст разыграться беде. А любовь все
ошибки исправит. Так пребудем же в
вере, что всё благодать, ничего от
судьбы не желая. То, что нужно, Господь
пожелает нам дать, наши души при том
проверяя.
Хотим мы разного с
тобой. Тебе семья нужна для счастья, а
мне в любви тоски земной и
неподдельного участья. Я не земной, а
ты земная. Мы просто разные миры.
Даже любовь, соединяя, навряд ли
превратит нас в Мы. Меня давно
освободили от мук семейного бытия, и
этим счастьем наградили, чтоб верен
миссии был я. Хочу я не совокупленья,
не страсти даже роковой, а только
грустного томленья и пониманья без
сомненья, взаимодушпроникновенья,
чтоб обрести в любви покой, любовью
суету рассеять, забыть о сотнях почему,
чтоб в глубине твоей посеять то, что и
сам я не пойму, проникнуть в тайну
мирозданья, не видя ничего вокруг, чтоб
ощутилась рядом Тайна, а Ты и Я
исчезли вдруг. Хочу душой с душою
слиться, проникнуть в тела глубину. А
может вновь мечта мне снится? Что с
ней поделать, не пойму. Пусть миг
продлится это чудо, в котором нас уже и
нет. Представить в мыслях невозможно
тот белый несказанный свет. Тот миг и
есть предназначенье, ради которого
живём. Мы создадим наше творенье, а
сотворив, тотчас умрём. И наши души в
Бесконечность уйдут, чтоб
повстречаться вновь, забыв про скорбь
и человечность, но помня слёзы и
любовь!
-- Зачем меня ты
оскорбляешь? Ведь ты же знаешь -- я не
та. Мою любовь ты отвергаешь. А я, а я
тебе нужна?! К чему выдумывать
желанья, когда тебя ко мне влечёт. Ведь
мы похожие созданья, -- ведь это глупый
не поймёт! Да, я люблю тебя, -- ты
знаешь, как не любила никогда. Но
почему ты не желаешь испить судьбу
свою до дна? Как мне желать
совокупленья, когда со мною рядом
муж. Души твоей жажду томленья
принять в себя без промедленья и
сохранить средь горя стуж. Войди в
меня, забудь, расслабься, почувствуй,
как уходит Я, и навсегда во мне
останься, чтобы навек была твоя. Я
защищу тебя в ненастье, согрею в
холод, сберегу, и нежно обласкаю
счастье, и никогда уж не уйду. Возьми
меня, люби, как можешь, всецело
покорюсь тебе. Я захочу, что ты
захочешь, не брошу одного в беде. Я
жажду к Духу приобщиться, пойти с
тобою в мир иной, в любви всецело
раствориться, чтоб, став собою, стать
тобой. Всю жизнь мечтала тебя
встретить, чтобы в оставшиеся дни
тобою жить на белом свете и воплотить
свои мечты. Поверь в меня, люби без
страха, отдайся смело ты судьбе. Не
будет в нашей жизни краха, поскольку
верю я тебе. Друг в друга душами
проникнем, а вместе с душами тела. И
никогда никто не вникнет, за что любила
я тебя. Прошу, отдай себя в подарок.
Тебе я тем же отплачу. И каждый день
наш будет сладок. А горечь я не допущу.
Возьми меня, войди, останься. Я
воспарить с тобой хочу. Проникнуть в
тайные пространства. Ведь жить иначе
не могу. Оставь во мне хоть кроху Духа,
что жив в тебе и жив тобой. Иначе жизнь
мне будет мука. Как трудно быть чужой
женой! Твоей я жизни не нарушу, а
подчинюсь твоей судьбе. И трудностей
любых не струшу. Рабыней стану я тебе.
Исполню всё, в твоей я власти -- на
свете счастья выше нет! Попросишь --
сгину в одночасье. Но не предам -- вот
мой обет! Готова жить с тобой подругой,
любовницей или женой. Питаясь этой
сладкой мукой, радуясь участи любой.
Мы друг для друга половинки.
Почувствуешь, когда прильнёшь. Мой
поцелуй растопит льдинки, коль в
сердце ты моё войдёшь.
-- Это невозможно! --
Что невозможно? -- То, что в душе мы
мечтою зовём. -- Ну а если попробовать
осторожно и сделать возможной её? --
Не знаю, мне кажется это мираж,
который недостижим. Зачем пытаться
рассеять туман, в котором за счастьем
бежим? -- Но есть же конкретное
счастье моё, и им я хочу обладать. --
Возьми и любви, люби и цени, возьми,
что можешь взять. -- Но руки проходят
сквозь счастье твоё, его не спрячешь в
карман. -- Это потому, что оно не твоё. И
не моё. Оно - дар! -- Но разве можно
жить в мираже? Ведь это оптический
обман. -- Ты просто отдайся всецело
мне, а я мечту твою создам. -- Но я не
властен над своей мечтой. Она фантом,
живущий в груди. Мне только хочется
всегда быть собой. И ты меня таким
прими. Я не могу быть другим - своим.
Для меня это всё равно что умереть. И
уж лучше буду тебе чужим, чем лгать,
притворяться и слушать лесть. Нет,
ложь - это конец всего. И мечта во
многом сродни лжи. Пусть невозможно
для нас ничего. Но как мне жить без
твоей любви?! -- Ты просто запутался в
страхах своих. Успокойся и ляг со мной.
Я стану воплощением фантазий твоих, и
нежностью укрою боль. -- Но это
невозможно, чтобы ты и я были
счастливы на этой земле! Ты хочешь,
чтобы была семья, а я желаю жить сам
по себе. Нет, вру, неправду говорю! Я
хочу того же что и ты. И пусть в любви
твоей сгорю, но не предам своей мечты.
Чувствую, словно схожу с ума.
Невозможно прижать мечту к земле,
как невозможна любовь сама, когда
каждый живёт сам по себе. -- Но тогда
зачем, иль почему бросаем мы вызов
судьбе? Один прожить я точно смогу, но
счастье вряд ли доставлю тебе. Ведь ты
для счастья создана. Зачем тебе
мученичество моё? Будь мужу, -- да что
я, -- любви верна, и счастье непременно
найдёшь своё. Ты скажешь, я глупый, и
будешь права. Я сам не знаю, чего хочу.
Хотя, неправда, -- ты сама мечта, а я
невозможной считаю мечту. Так что же
нам делать, чего желать? Ведь хочется
счастья назло мечте. Как, выбрав себя,
других не предать, и невозможное
сотворить в судьбе? Ответа не знаю, но
чувствую лишь, как важно честным быть
до конца, и верить в судьбу, глядя в
звёздную тишь, чтоб стать достойным
своего венца...
Он очнулся. На полу
валялись листы исписанной бумаги. Он
поднял листы и стал читать, всё более и
более удивляясь. Казалось, что эти её
слова, её желание был лишь сон...
"Нет, это
невозможно! Я никогда не писал ничего
подобного, и даже не мог представить,
что способен на такое. Ничего похожего
со мной никогда раньше не было. Что
же это?!"
Волнение душило его.
Он не мог избавиться от мыслей о ней,
и, не находя выхода своему чувству,
решил позвонить, рассказать о своих
переживаниях.
Он набрал номер её
телефона, но никто не снимал трубку.
В дверь постучали.
Дмитрий открыл.
-- Хочу познакомить
тебя с моим любовником. -- сказала
сестра. Она была в подвыпившем
состоянии. -- Мы скоро поженимся.
В голосе сестры уже
не было прежнего злорадства, скорее
уважение, показавшееся Дмитрию
необъяснимым. "Неужели это
результат мой любви и прощения?"
-- А как же тот,
который недавно был у тебя?
-- Он мне был нужен
только ради денег, -- отмахнулась
сестра. -- Один для денег, другой для
души.
-- А твой первый муж?
-- Ну, вышла по
дурости, по молодости; все выходили
замуж, а я что хуже.
Глядя на сестру,
Дмитрий подумал о том, что не может и
не должен опуститься, что он должен
бороться.
-- А как же твой сын,
он ведь уже не маленький?
-- Наша мать гуляла
пуще моего, пока мы несмышлёныши
были. Да и сейчас мужиков мимо себя
не пропускает.
К сестре подошёл
пьяный молодой мужчина в трусах.
-- Толик, --
представился он. -- Будем знакомы.
Преодолевая себя,
Дмитрий пожал протянутую руку и
сказал:
-- Простите, мне надо
идти.
Он спешно оделся и
вышел на улицу. Подойдя к дому, где
жила она, Дмитрий долго стоял перед её
окнами, не решаясь зайти к ней. Он
надеялся, что она выглянет. Но прошёл
час, а к окну никто не подходил. Не в
силах справиться с охватившим его
волнением, он решил написать ей
записку.
Я вчера простоял до
утра, чтоб с посланьем к тебе
распрощаться, и желая увидеть глаза, и
заметив тебя, испугаться. Вот стою
возле окон твоих, ощущая изжогу
желанья, и в молитве прося покаянья у
непрошеных мыслей своих...
Он сложил лист, но,
ощутив, что сказал не всё, вновь взял
ручку и стал писать.
Я помню день тот
летний, чудный,
и парк пустой для
нас двоих,
и чистый лес,
дождём умытый,
и трели птиц для
нас одних,
и ресторан пустой
и светлый,
букетик неживых
цветов,
и стульев блеск,
и взор нетленный,
и крики чувств,
и шёпот слов,
и чистый запах
твоей кожи,
и шёлк волос,
и бархат рук,
тепло ушей я
помню тоже,
и вкус
несмелых твоих губ,
и робкий
поцелуй ответный,
и трепет
тела твоего,
в объятьях
внешне неприметный стук сердца в такт
у моего,
волненье
веры и надежды,
боязнь
раскрыться без утай,
и тонкий,
чуткий,
честный,
нежный
звук
голоса, зовущий в рай...
Я
помню!
Дмитрий ощутил, как
поёт сердце, и написал постскриптум:
Если вы любите
музыку, приглашаю Вас сегодня в
филармонию.
Он пришёл к месту
свидания задолго до назначенного
времени, желая насладиться
ожиданием. Предвкушая её появление,
он стал думать о том, что скажет при
встрече. Всецело отдавшись фантазиям
и освобождая себя от оков здравого
смысла, он в который раз обратился к
ней, не видя её, но чувствуя её
приближение.
"Все наши
встречи -- чудные мгновенья! -- я
вспоминаю как богоявленье. Бездонной
глубины твои глаза, что в омут звали
ринуться меня, забросив на земле свои
творенья. О, чудный миг, -- твоё мне
появленье! -- и я забыл, зачем позвал
тебя. Вдруг захотелось птицей
обернуться, взлететь, чтоб посмотреть
со стороны на нас, и навсегда
запомнить этот час, в который
невозможно уж вернуться. Зачем,
скажи, зачем себя узнали друг в друге
мы, мечты освободив? Зачем желанием
себя мы искушали, и счастьем горя не
опередив? Зачем хотим уйти от
Провиденья, забыв, что нечем искупить
любви, и слушая родителей сомненья, и
оправдания ища у суеты? Нет, я не
умещусь в расчёте чьей-то кассы. Тебе
не просчитать намерений моих. Нельзя
судьбы понять, любви избегнув трассы,
как избежать нельзя нам и волос
седых".
Назначенный час
настал, а она всё не появлялась.
"Придёт ли?"
-- спросил он себя, ощутив, как
лихорадочно бьётся сердце. Несколько
раз ему казалось, что видит её в толпе,
но каждый раз он ошибался.
Увлечённый своими мыслями, Дмитрий
не заметил, как она подошла.
"Как она
прекрасна!"
-- Благодарю, что
приняли моё приглашение. Это вам.
Он протянул ей розу,
что прятал на груди от холода.
Елена Юрьевна,
довольная, улыбнулась.
-- Вы прекрасны как
роза зимой, и чисты как апрельский
подснежник. Как же хочется с вами
домой в белоснежный уют, тёплый,
нежный... Где бы мог я любить и
творить, ни о чем более не мечтая, о
невзгодах любых позабыть, где не
нужно нам было бы рая, где бы мог я
всегда быть собой: нежным, добрым,
желанным и милым. Годы все провести
лишь с тобой, и всегда оставаться
любимым. Но такое возможно лишь в
сне, явь же страха полна и расчёта.
Прежде думает всяк о себе, ожидая
обмана чьего-то. Но любить может всяк
и всегда. Ведь любовь -- это Божия
милость, испытание веры, себя, и
надежды, что б ни приключилось.
-- Спасибо.
-- Вы знаете, что такое
любимая женщина? -- неожиданно
спросил он, и вдруг почувствовал ответ.
-- Это вселенная, в которой тебе тепло;
это вера в то, что добро побеждает зло;
это нежность растапливающая
недоверия льды; это воплощение давней
мечты; это Матерь Мира, созданного
тобой, от ласки которой стихает боль;
это космоса доброта; это счастье
сейчас и всегда; это самое высшее
наслаждение; в этой женщине
отсутствует сомнение; она дарит
радость ночью и днём; себя не найдёшь
ты ни в ком другом. Любимая женщина
-- это праздник Земли, она свет
надежды сквозь страх темноты.
Любимая женщина -- это тайна души.
Любимая женщина -- это Вы!
-- У меня никогда
такого не было! -- смутившись, с
восхищением сказала Елена Юрьевна. --
Спасибо! Но меня удивила постановка
вопроса: любимая женщина не кто
такая, а что такое.
-- Это мужское
понимание...
Елена Юрьевна в
недоумении подняла брови.
-- Трудно понять ваши
стихи.
-- Я и сам не понимаю.
-- Зачем же тогда их
посылаете мне?
-- Стихи, как и чувства,
самоценны. Они мне не принадлежат.
Вряд ли вы меня поймёте, если я и сам
себя не понимаю. Видите ли, мужчина
хочет совсем не той любви, о которой
мечтает женщина. -- Дмитрий
задумался. -- Да, наверное... любовь к
женщине -- это мираж желания... это
страсть, не требующая понимания... это
прекрасный волшебный сон... а может
быть, просто мечтаний фантом...
потребность веры и Чистоты... жажда
проникнуть в оазис души... сокровенных
желаний фантазия, разрушающая
запреты сознания... незаметное
сумасшествие... иль в Неведомое
путешествие... сказка, рассказанная
днём ... иллюзия счастье найти в
другом... хрустальный рай без суеты, где
смерть означает конец любви... это дом
из живых цветов, где нежность творит
ангелов, где ласка соединяет миры, где,
возможно, когда-то поселимся мы?..
Некоторое время они
молчали: он -- удивлённый самим же
сказанным, она...
-- Вы плачете?
-- Моя душа оттаивает.
-- Простите, себе я
этого позволить не могу.
-- Почему?
-- Впереди меня ждёт
страдание. -- Он подумал о предстоящем
разводе и о судьбе дочери. -- Если
оттаю, будет больно. Я понимаю, вы
думаете о себе. А вы подумайте обо
мне!
-- Я о вас только и
думаю! -- сказала Елена Юрьевна сквозь
слёзы. -- Кто вы?
-- Странник.
-- Да, вы человек из
космоса.
-- Мне, как и всем,
хочется нежного тепла. Думая о
космосе и поднимаясь над землёй, не
надо забывать, что ты человек. Здесь,
на Земле, в человеческом теле нам дано
понять то, что в другой форме жизни
понять будет невозможно. Я просто
люблю, ничего не требуя взамен, летаю,
вместо того, чтобы строить дом. Что
может быть прекрасней лесной дороги,
ведущей вникуда?
-- Дорога к дому.
-- По-своему вы правы.
Каждому хочется найти свой дом. Но
дорога вникуда мне ближе. Я как
степной волк: тянет к теплу и уюту, но
одиночество моя стихия! Хочу, но не
смогу долго жить в доме. Мне нужно
кому-то служить, жертвовать собой! Но
пусть будет, как будет. Это даже
интересно -- узнавать свою судьбу!
Никто не знает, что может произойти в
следующее мгновение, и в этом
заключена вся радость и счастье жизни;
надо только верить, что всё к лучшему!
Елена Юрьевна
согласно кивнула.
-- Скажите, что для вас
первично: любовь или вера? -- спросил
Дмитрий.
-- Вера. Женщина не
может любить, не веря.
-- А для меня любовь.
Кого любишь, тому и веришь. Вот я всё
думаю: вы мне даны на помощь или на
беду? Ищу ответа, и не нахожу. На
счастье или на погибель? Вы смерть
моя или спаситель? Я с вами, как у
бездны на краю: взлечу, быть может,
или упаду. Но Вы моей души творение! Я
создал Вас как давнюю мечту, и тайну в
Вас вложил для искушения, в капкан же
своего попав воображения. Я сплю? иль
брежу наяву? ... Зачем, зачем вы замуж
вышли, не полюбив, дождавшись не
меня? Тем предали свои мечты и
мысли. Теперь страдаем оба -- вы и я. А
я любил, превзнемогая муку, и до сих
пор, наверное, люблю. А Вас искал, а вы
сбежали к другу, где только степь у
света на краю. Мне жаль вас, но я
понимаю -- вас cлишком много держит
на земле: семья и муж, и сын, и деньги
тают, а хочется меж тем лететь к Луне.
Вы несвободны, выбор вами сделан,
ведь браки заключают в небесах. Мне
кажется, что я для вас утерян. Не
умещусь на ваших я весах. Я не могу
делить вас с сыном, с мужем, ни с
факультетом, с братом, ни с отцом. Мне
каждый вздох ваш, как и выдох нужен, --
вся, без остатка, целиком!
Она подняла глаза и
упала в бездонную синеву его взгляда.
-- Когда вы читали
стихи, мне показалось, вы подслушали
мои мысли, -- сказала Елена Юрьевна,
краснея. -- Вы понимаете, что каждое
ваше слово отзывается в моей душе?
Дмитрий чувствовал
её любовь, и это притягивало; он с
усилием сдерживал себя, чтобы не
поцеловать её.
-- Хорошо бы поехать с
вами в путешествие.
-- Если только в
качестве жены.
Дмитрий опешил.
"Но ведь она замужем!?"
-- К сожалению, не
смогу воплотить ваши мечты, хотя они
столь прекрасны. Я лишь могу любить
вас, и только!
-- Я тяжёлая женщина,
-- с нотками раскаяния сказала Елена
Юрьевна.
-- Я не менее тяжёлый
человек, но лишь в том, что всегда хочу
оставаться собой. Я ничего не могу
предложить вам, кроме себя. У меня
нет ничего. И есть всё!
Когда в гардеробе
филармонии они сдали верхнюю одежду,
Елена Юрьевна оценивающе посмотрела
