Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

[ 1 ... 37 38 39 40 41 ... 105 ]

потому что он не прав. Пытается защитить честь моей жены. От меня же. Как глупо!" -- ... и ударил Дмитрия. Дмитрий увернулся от удара. Последовал удар другой, третий... -- "Зачем я это делаю? Не знаю. Но очень хочется раскрутить правду до конца. Наверное, это и есть судьба: желание быть собой и узнать всё до конца".

Дмитрий вырвался из рук красавчика и отбежал в сторону.

-- Нет, не дождётесь, -- крикнул он. -- Вы недостойны того, чтобы я дрался с вами. Я не унижусь до этого. Я хотел как лучше, но вы сами отказались. Сами! Прощайте.

"Любопытная ситуация, -- думал Дмитрий, всё дальше уходя от дома, где жила его дочь, его жена и её новый "муж". -- Любовник моей жены защищает её честь, так он, во всяком случае, полагает. Я оскорблённая сторона. Значит, я могу вызвать его на дуэль? Абсурд какой-то! Я хочу вызвать на дуэль любовника моей жены, который нанёс мне оскорбление тем, что защищал от меня же честь моей жены.

Неужели я ревную? И почему? Что это: собственничество? -- хочу, чтобы она принадлежала только мне? Нет, скорее дело в доверии, в том, что ты доверяешь человеку всё самое интимное, предполагая, что он сбережёт это, разделит только с тобой, подарив в ответ свою надежду на нежность и понимание. Нет, ревность не собственничество, а защита себя, своей веры и цельности, и страх предательства. Она предала меня -- вот что жжёт нестерпимо!"

Дмитрий чувствовал, что тылов не осталось.

"Меня в жизни больше ничто не держит. Пусто, пусто внутри. Мертвящая пустота. Месть! Отомстить! Это единственное, что греет. Убить! Её и его! -- Глупо. Банально. -- Что же делать? -- Простить. -- Простить? Да, наверное. Мне ничего другого не остаётся".

Чтобы обрести хоть какую-то опору, Дмитрий решил позвонить дочери.

-- Зачем ты звонишь, -- услышал он холодный голос.

-- Это я, твой папа.

-- Отстань от нас.

-- Разве ты меня не любишь?

-- Я тебя ненавижу!

-- Как же так? -- Дмитрий растерялся. -- Как мне теперь жить, доченька?

-- Ничего, переживёшь.

Послышался посторонний голос.

-- Бабушка спрашивает, когда ты будешь платить алименты.

-- А разве ты их не получаешь? Я написал заявление, и с меня удерживают.

-- Не знаю, -- растерянно проговорила дочь. -- И не звони сюда больше. И не приходи. Понял? У нас все дома.

-- А как же я?

-- У меня теперь другой папа.

Раздались гудки.

"Это не она, не она! Её заставили!"

Дмитрий подумал, что больше уже никогда не захочет видеть ни жену, ни дочь. Но в то же время почувствовал, что если его попросят, то непременно придёт к ним. "Это моя судьба -- любить их несмотря ни на что!"

Размышляя, он шёл по набережной, и вдруг каким-то странным образом остановился возле музея-квартиры писателя, где, к стыду своему, никогда не был. "Вон и он также мучился", -- с грустью подумал Дмитрий.

Он купил билет, но к началу экскурсии опоздал.

-- ...Чем кровавее, тем лучше! Условия дуэли были самые жестокие, -- равнодушно рассказывала экскурсовод. -- Противники должны были стреляться на расстоянии двадцати шагов, причём каждый мог сделать пять шагов к барьеру.

Уставшим голосом молоденькая девушка бесстрастно рассказывала о поединке и всей предшествующей жизни великого поэта, а Дмитрию казалось, что она описывает именно его ситуацию.

"Как я его пониманию. Безденежье, долги, которые невозможно отдать, и не отдать которые невозможно; любимая женщина -- чистейшей прелести чистейший образец! -- предала; одиночество и непонимание друзей и близких; неудовлетворённость своим творчеством, поскольку оно не способно выразить всей полноты и противоречивости жизни, всей истины -- отсюда разочарование в том, что делаю..."

-- Скажите, пожалуйста, -- обратился Дмитрий к экскурсоводу, -- с точки зрения всех обстоятельств жизни поэта: огромные долги, предательство жены, творческий кризис, травля со стороны общества, одним словом, не была ли эта дуэль самоубийством?

-- Многие учёные высказывают мнение, будто поэт искал смерти. Но лично я считаю, что он не хотел, чтобы его убили. Он хотел защитить свою честь.

-- А неоднократное требование дуэли? а расставание с талисманом накануне гибели? и даже то, что он возвратился, собираясь на дуэль, чего никогда не делал, -- не было ли это вызовом судьбе?

-- Затрудняюсь ответить.

Дмитрий вдруг вспомнил вычитанные где-то слова, что в оценке творца важным, если не первейшим, оказывается его личностный подвиг, а не его творения.

Все перешли в другой зал, и на какое-то время Дмитрий остался один. И вдруг ему почудилось, как зазвенела посуда... послышался смех... голоса людей... их лица, фигуры... они стали проявляться... словно на фотографии... и он увидел сидящих за столом в гостиной людей... и сам был среди них...

"Ах, Натали, Натали...

Чем же теперь жить? во что верить?

И этот подлый насмешник, словно издевается надо мной, демонстративно ухаживая за моей женой.

Прежние надежды изжиты, новых нет и в помине.

Жизнь во всей своей наготе и неприглядности заставляет смириться с необходимостью как-то существовать. А зачем жить как-то? ради чего?

Вокруг интриги, невозможность целиком посвятить себя творчеству, необходимость содержать дом, зарабатывать деньги, необходимость, необходимость, необходимость...

Как я устал от жизни: от лицемерия, обмана, от предательства!

Не на что опереться. И не на кого. Один. Абсолютно один. Никто меня не понимает, никто!

Что же делать?

Ситуация, из которой нет выхода; кто-то должен исчезнуть! Я не могу быть третьим -- я половинка!

И никуда не сбежишь. Разве только... Нет, это невозможно.

Что же остаётся?

Убить его? Вызвать на дуэль этого мерзавца, похитившего у меня жену? -- Чтобы убить или умереть? -- Ах, не всё ли равно! -- Смерть его ничего не решит. -- А моя? Смерть не так страшна, как позор. Быть посмешищем для всех! Терпеть унижение от этого ничтожества! Нет, надо заставить себя уважать!

Бессмысленная бестолковая жизнь.

Никому я не нужен. Никому!

Словно в силке. И не выбраться никак. Что же остаётся? Ждать и мучиться? Нет, это выше моих сил! Не могу, не хочу смириться! Если не могу победить, пускай погибну! Как ещё покончить с этим страданием?! Убить себя? Глупо! Да и грех это. Остается погибнуть в борьбе. Другого выхода нет. Нет выхода!

Хочу ли я убить его? Нет, прежде хочу избавиться от этой непрекращающейся боли, от пустоты и разочарования, от ненависти к нему, от презрения к себе и к жене, от себя, в конце концов. Зачем мне жить, если всё, во что я верил, на чём зиждилась моя жизнь, рухнуло, оказалось обманом, точнее, самообманом. А ведь я верил! Теперь верить не во что! Как же тогда жить?! И зачем?! Ради чего?

Жена, которую я любил -- моя косая мадонна, чистейшей прелести чистейший образец! -- обманула, предала меня!

Я больше не могу верить женщинам, а значит, и не могу любить их.

Что же осталось в этой жизни для меня?

Творчество моё мало кому понятно, стихи называют странными, роман неудачным.

Никого из друзей не осталось!

Родственники смеются надо мной!

Окружающие просто издеваются!

Как это вынести?!

Денег нет. Только долги, которых не выплатить за всю жизнь.

Домой идти не хочется. Родные -- чужие мне люди.

Некому душу доверить!

Никто меня не понимает!

Я всем чужой!

Но главное -- меня никто не любит! Никто!

Что же делать? Как жить? Да и зачем?

Жизнь не получилась!

Жить не хочется!

Хочется умереть!

Но убить себя невозможно, это грех.

Где же выход?

Дуэль? Да, дуэль! Это и есть выход! Другого нет!

Вызову на дуэль, а там пусть решает судьба.

Сносить унижения от этого красавчика, измену жены, предательство друзей, терпеть издевательства от этих ничтожных людишек? Нет, не могу. Не хочу! Выход один -- защитить свою честь! Это единственное, что у меня осталось. Честь! Уважение к самому себе! Да, или самоуважение или смерть!

К чёрту предсказания, к чёрту приметы! Меня не испугаешь -- Я ЖИТЬ НЕ ХОЧУ!

Когда-то я боялся смерти, теперь же думаю о ней с радостью. Для меня она самый лучший выход.

Нет, я не ищу смерти, -- это смерть ищет меня!

И должно мне исполнить судьбу!

Смерть для поэта имеет не меньшее значение, чем вся предшествующая жизнь, а возможно, и большее".

Он вышел из музея и пошёл по набережной.

"ОТМОТАТЬ, ОТМОТАТЬ НАЗАД! Я хочу исправить, исправить ошибку. Но какую? Ошибку, которая определила моё будущее. Но в чём она? где он -- тот злополучный поворот в судьбе, определивший моё одиночество?

Вот она и я -- молодые. Я всё понимал, знал, на что шёл, и тем не менее...

Она не хотела, да и я не торопил. Что же заставило? Необходимость?

Вот он я -- молодой и неопытный, но не глупый. Я всё прекрасно понимаю и знаю, что может ожидать меня, и иду на это сознательно, предвидя неминуемый конец. Я спорил, говорил себе "не надо", но кто-то шептал мне, что это необходимо, что я должен через всё пройти. И прошёл!

Не вижу роковых ошибок, но вижу свою судьбу, которая подобна дороге, на которую вступил в определённое время, и с которой в определённый момент сойду. Я иду, восхищаясь, негодуя и удивляясь, и всё предопределено: и мой путь, и я, и то, как я пройду этот путь. И свернуть невозможно.

Если хочешь -- пожалуйста, исправляй свою жизнь. Только мог ли ты поступить иначе? Нет. Иначе мог поступить кто-то другой, но не я, потому что это я.

Нечего исправлять. Нет ошибок, есть судьба моя. Исправить ничего невозможно, можно лишь начать новую жизнь.

Даже то, о чём сожалею, я не хочу вычеркнуть из своей жизни, ибо это было мне необходимо.

Можно ли было пойти другим путем? Да, выбор был. Но был и я. И этот я не мог пойти в другую сторону, но только туда, куда не мог не пойти. Я шёл не вместе со всеми, я шёл сам по себе. И каждый раз выбирал не просто дорогу, каждый раз я выбирал себя. А значит, выбор мой был предопределён тем, каков я есть -- моим характером. Я всегда чувствовал, что выбор это иллюзия, и решение моё предопределено. Я никогда долго не раздумывал, и даже сейчас не сомневаюсь, что поступил бы точно также. Значит, всё предопределено, и нет ошибок, а есть судьба?

Я всегда чувствовал, что судьба моя предопределена, и я только вспоминаю заботливо стёртое из памяти. И это странное ощущение, что "всё будет"... Оглядываясь назад, вижу, насколько неслучайны были мои предпочтения, поступки, решения. Но не они определили мою жизнь, а мой характер определил выбор этих решений.

Но это предчувствие судьбы не создаёт безволия, напротив, наполняет душу радостью и ощущением свободы.

Я поступаю не произвольно, а так, как мне хочется, наилучшим возможным для себя образом. И пусть кто-то говорит, что можно поступить иначе. Можно. Но не для меня. Иначе это буду уже не я, и это будет не моя судьба.

Я знал, что надо пройти через брак, надо пытаться построить семью, надо любить жену, надо будет пережить измену и распад. Надо! Но для чего? Тогда я не знал. Теперь знаю. Иначе не было бы меня сегодняшнего. И это не есть некая случайность, нет, это судьба моя. Доказать это невозможно. Я лишь чувствую это. И чувство настолько сильно и настолько убедительно, -- словно знаешь! и сомневаться в правильности нет никакой возможности.

Чувство гармонии и согласия с собой подсказывает, какое решение мне на благо, тогда как сомнения и неуверенность всегда свидетельствуют о том, что пользы от поступка, к которому принуждаешь себя, не будет.

Так что, сколько ни крути -- назад, вперёд, -- ничего изменять НЕ НУЖНО! Легче прожить ещё одну жизнь!

Но неужели этот брак был мне предопределён, и в этой трагедии любви заключена моя судьба? -- Судьба уже в том, что прожил с ней несколько лет, что у нас ребёнок и в том, что я люблю её. Я знал, что всякая радость будет мне неожиданной. -- Зачем тогда женился, зная, что в конечном итоге останешься один? -- Я мог не жениться, и в то же время не мог не жениться. -- Что же заставило меня вступить в брак, притом, что я был свободен в своём решении? -- Наверное, любовь. Я любил её!

Выбирая жену, я выбрал судьбу -- драму, или трагедию, моей жизни. Было в этом что-то неумолимое, или, быть может, неизбежное.

Я слышал голос, что должен жениться, должен пройти через это, притом, что знал: женитьба не сделает меня счастливым, скорее наоборот. Всё мне указывало на то, что не надо сходится с ней".

Он вспомнил, как сразу после знакомства пережил сильное отравление, а накануне бракосочетания простудился и заболел. Тогда он понимал неслучайность этих болезней, но не поверил, не хотел верить в дурное предзнаменование.

"Мог ли я не жениться? Мог, и в то же время не мог.

А может быть, зная, что развод неизбежен, я таким образом бессознательно хотел освободиться от влечения к женщине?

Но если развод -- благо, то что же тогда был мой брак?

Необходимое испытание? Судьба?

Не могу ответить, Зачем я это делал, но определённо знаю Почему -- я не мог иначе! Я словно выполнял уготованный мне сценарий, в котором всё предопределено, независимо от моего к тому отношения.

Я всегда был свободен в своём выборе, никто не мог заставить меня принять решение, с которым я был не согласен.

Что же двигало мной? Необходимость? Да. Но какая?

Я знал, что, возможно, совершаю ошибку, но эта ошибка была мне необходима!

Да и что такое ошибка? То, что мы оцениваем как ошибку, оглядываясь в прошлое? Но кто может знать будущее? И зачем его знать? Ведь если тогда я был уверен в правильности своего шага, то как могу теперь называть его ошибкой?

Да, я понимал, что счастье моё не в семье, что не для семьи я создан, что судьба моя не в женщине. Но убедиться в этом не было иной возможности, кроме как испытать всё до конца.

Я не хотел отказывать себе исполнить роль мужа и отца, не хотел обделять себя, решив, что как ни горька эта чаша, я должен всё в жизни попробовать.

Я чувствовал в себе необходимость отработать эту социальную повинность. И отработал!

Я хотел отдать жене то, что мог как мужчина, как личность, как человек. Но ей было нужно не многое из того, что я мог ей дать. Я добился её, реализовал свою любовь. Ей, возможно, этого было достаточно. А мне хотелось идти дальше. И потому я пошёл один.

Возможно, своим женским чутьем жена угадала, что, при всём стремлении к семейной жизни, человек я не семейный; угадала и ушла от меня. И надо благодарить её, что она оставила меня с одиночеством, и пожелать ей счастья с тем, с кем ей будет хорошо. Надо, но не могу. До слёз обидно, что эти годы не наполнены любовью к дочери, не заняты воспитанием сына, прожиты без нежности к жене и детям.

Драма любви меня не смущала. Быть может, я жаждал драмы, самопожертвования, высвобождения. Но было в этом акте нечто большее, чего я не понимал, а только лишь чувствовал. Это было нечто...

И хотя чувствовал, что конец этого брака предопределён, я ощущал в себе неспособность поступить иначе, -- когда невозможно, да и не нужно избегать положенного тебе испытания. Я отчётливо ощущал -- это мне необходимо! Для чего именно, не знал, но необходимо, и я должен жениться, должен создать семью, или хотя бы попытаться.

Несмотря на всевозможные колебания из стороны в сторону, жизнь моя словно идёт в определённой колее. Что бы я ни выделывал, как бы ни поступал, я прохожу намеченные вехи и достигаю надлежащие результаты. Наверное, это колея моей судьбы -- непреложная и предопределённая. И даже если отклоняюсь в сторону, то, делая круг, неизбежно возвращаюсь на свою дорогу и совершаю то, что должен сделать, как бы ни старался избежать надлежащего мне.

Чувствую, словно кто-то заботится обо мне, не давая совершиться вредному для меня, оберегает меня от собственной глупости. Верю, верую в то, что Господь ведёт меня и даёт лучшее из возможного -- мне необходимое! И потому нет во мне уныния, и потому вера не даёт умереть надежде, а надежда делает жизнь радостной".

Он пришёл домой и, не раздевшись, лёг на кровать.

"Позвоню ей, попрошу вернуться, скажу, что люблю! -- Но ведь на самом деле ты не любишь её, и просишь вернуться потому, что знаешь и уверен: она не вернётся никогда. -- Нет, я всё ещё люблю её. Хотя, возможно, люблю наше прошлое, поскольку оно согрето любовью, которая ещё жива во мне. -- Тебе нужна не любовь, а боль от любви! -- Трудно сказать чего больше: любви или защиты от боли, причиняемой любовью. -- Ты хотел не счастья в любви, а трагедии! -- Я любил её. И не любил. Она была больше чем любовь. Она судьба моя. Была и есть. -- Ты просто играешь выбранную роль. -- Кого мы любим на самом деле? Себя? -- Парадоксальный ты человек! -- Я не могу сказать, что она меня не любила, но и что любила, не могу сказать. -- Всё скорбишь о прошлом с женой, хотя понимаешь, что для тебя это счастливое высвобождение. -- Понимаю, и всё равно скорблю. Ложь -- вот что меня более всего расстраивает в жене. Значит, вся наша жизнь была ложь, всё от начала до конца, -- вот чего я не могу понять и не могу принять, потому что сам никогда не лгал ей. -- Разве ты не знал, что женщинам верить нельзя? -- Знал, но не имел права не доверять жене. -- И решил это право приобрести, позволив ей обмануть себя? -- Она никогда не понимала моей любви. -- Тебе нужна не женщина, а любовь к женщине! -- Да, с женой, с детьми я это они. А я прежде хочу быть сам. -- А может, жена была дана для того, чтобы окончательно распрощался с мечтой о женщине и уже без сомнений всецело посвятил себя Богу? -- Да, я любил, но, кажется, на самом деле всегда любил Бога, а женщина была лишь часть жизни, которую я хотел познать, ступенькой любви на пути к Богу. Теперь уже я не смогу любить женщину больше, чем я люблю Бога. -- Не расстраивайся. Раз не получается, значит тебе это не нужно. -- Я знал, что жена меня бросит, раз не любит, а потому спешил сполна насладиться кратким периодом дарованного мне счастья, максимально использовал возможность любить, и любил, не смотря ни на что. Когда жена ушла, я испытал удивительное высвобождение, смеялся и плакал, кувыркался и паясничал, как ребёнок, которого родители оставили в кой-то веки дома одного, и можно быть самим собой, -- какое счастье! Не надо оглядываться, контролировать себя,

[ 1 ... 37 38 39 40 41 ... 105 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]