-- Я часто задаю себе
вопрос: почему люди знают, понимают,
но все равно поступают не так, как
считают нужным и полезным?
-- Ответ простой: они
не верят в то, что считают правильным.
-- Возможно, мы
живем для того, чтобы приобрести
нечто, необходимое нам в будущем?
-- А будет ли оно,
будущее?
-- Оно всегда будет,
даже если не будет нас.
-- Но ведь речь идет о
нашем будущем!
-- Всех нас ждет только
одно -- смерть. Это единственное, что
можно гарантировать. Остальное лишь
предположения.
Дмитрий смотрел на
лица своих соседей, и почти во всех
было одно и то же выражение
безнадежного отчаяния. Словно они со
страхом ожидают грядущее, стараясь не
думать о том, что ничего, по существу,
не сделано. Потому что сделанное
оценивается Вечностью!
-- Умереть не страшно,
страшно не умереть, -- с неподдельным
трагизмом произнес Александр
Иванович.
"Они боятся
вечной жизни, потому что чувствуют --
жизнь прожита зря. А потому и страшно
думать о возможной расплате".
-- Я тут читал книжицу
о клинической смерти, в которой
описывались ощущения перехода в
другой мир. И, знаете ли, трудно не
поверить таким многочисленным
свидетельствам.
-- А я не поверю, пока
сам не увижу.
-- Даже если увидишь,
скажешь, что с пьяных глаз мерещится.
Странное существо человек, ему
необходимо убедиться даже в
очевидном.
-- А почему я должен
тебе верить?
-- Не надо мне верить,
даже если я говорю чистую правду.
-- Почему же?
-- Потому что я не могу
знать истины.
-- А еще я слышал, что
изобрели аппарат, который будто
фиксирует жизнь после смерти. Вначале
я не поверил, но говорят, что это
изобретение засекречено, потому о нем
и помалкивают.
-- Так что же, значит,
смерти нет?
-- Если смерть
понимать как конец всего, то, наверно,
ее не существует. Есть лишь переход в
иную форму существования, когда
физическое тело разлагается и
остается то, что переходит в другую
реальность.
-- То есть ты веришь в
бессмертие души?
-- Если уж и факты об
этом говорят, то трудно не поверить.
Ученые установили, что после смерти от
человека отделяется нечто и исчезает
неизвестно куда. Даже сумели
измерить вес -- около двадцати
граммов. Может, это и есть душа,
покидающая тело?
-- Я никогда не верю
тому, чего не знаю наверняка.
-- Вера тем и
отличается от знания, что не требует
доказательств. Ведь всегда могут
найтись скептики, которые, как Фома
неверующий, скажут: вот пока не
побываю там, до тех пор не поверю.
-- Так уж устроен
человек -- он во всем хочет убедиться
сам и всегда, ему нужны
доказательства, в особенности если это
противоречит здравому смыслу.
-- Скучно жить в мире,
в котором все подчинено законам
логики. Но логика ограничена знанием,
тогда как интуиция выводит за границы
уже доказанного, а потому часто
противоречит известным законам. Как
доказать реальность того измерения,
которое существует вокруг нас? Пока
это невозможно. Можно лишь
чувствовать. Если ты чувствуешь,
значит, для тебя это есть. Можно ли
было в восемнадцатом веке доказать
реальность радио? Нет, конечно. А
сегодня, когда изобретен приемник, нам
стоит включить его, и сразу мы
обнаружим вокруг целый мир, даже вне
нашей планеты. Однако оттого, что мы
открываем некоторые из окружающих
нас тайн, их не становится меньше. Тот,
кто нуждается в доказательствах, не
верит. Он хочет знать, но верить не
хочет. А потому и убедить его
невозможно, ведь любые
доказательства будут вызывать еще
большие сомнения.
-- Верить могут только
те, кто знает.
-- Но иные не верят в
очевидное лишь потому, что это
недоступно их органам чувств или
противоречит сложившимся
представлениям. А ведь эпоха не
ограничивается сроком человеческой
жизни. И если кому-то не удалось стать
очевидцем событий, то на каком
основании он утверждает, что ничего
подобного и быть не могло?
-- То, что нет
доказательств жизни после смерти, как
мне кажется, только доказывает, что
они не нужны. Что бы это была за
жизнь, и могли бы мы ее считать своей,
если бы жили, как в прихожей, ожидания
приглашения в Царство Небесное?
-- А я считаю, что
доказательства вечной жизни нужны,
потому как факт отсутствия смерти
лишает человека страха, который и
порождает грехи.
-- Если будут
доказательства посмертного
существования, то это подорвет
инстинкт самосохранения,
удерживающий людей в земной жизни.
-- Как же верить в
вечную жизнь после смерти?
-- Мне кажется, верить
и не нужно, даже если она существует.
Ведь на земле есть все условия для
того, чтобы реализовать все свои
способности и удовлетворить все свои
желания, то есть быть счастливым.
Стоит только захотеть. Но человек
устроен так, что, не желая замечать
данного ему, стремится ко все лучшим
условиям. И потому только, что не
способен распорядиться тем, что имеет.
Рай здесь, для тех, кто это понимает и
умеет создать его на земле.
-- Послушайте, ведь
если смерти нет, то есть я хотел
сказать, нет небытия, то какое бытие
нас ждет после смерти?
-- Возможно, то, какое
каждый хочет.
-- А чего я хочу? Я не
знаю.
-- В той книжице о
клинической смерти говорится, что
многих, побывавших в другом мире,
якобы возвращали, чтобы они
продолжали жить. Когда эти люди
выздоравливали, то начинали вести
совершенно иную жизнь, чем до смерти.
-- Послушайте, но ведь
если смерти нет, то есть я хотел
сказать, если мы бессмертны, значит,
значит... Что же тогда это значит?..
-- На Востоке
несколько тысячелетий назад верили в
реинкарнацию, в то, что душа несколько
раз возвращается на землю, вернее, в
нашу реальность; душе даются другие
тела, и при этом стирается вся память о
прошлой жизни, чтобы человек не
тяготился совершенными ранее
ошибками. Хотя, я уверен, где-то
глубоко в подсознании эта память
сохранена, и именно она заставляет
совершать необъяснимые поступки,
которые люди называют характером.
-- Но зачем это?
Зачем, для чего нам несколько раз
дается тело?
-- Уж, конечно, не для
того, чтобы ты пил, курил и
развратничал. И не для того, чтобы
творил зло. Не потому ли самоубийство
считается тяжким грехом, ведь таким
образом ты отказываешься от
бесценного дара -- жизни, которая
дается отнюдь не для развлечений. Если
бы тебя, скажем, спасли, когда были
все шансы умереть, ты, наверно,
благодарил бы своих спасителей?
-- Наверно. Хотя...
-- Часто смерть
переворачивает представления о жизни
и как ничто другое дает ее истинное
понимание, заставляя спешить
совершать добро. Если бы не было
смерти, то люди, возможно, никогда бы
не научились ценить жизнь, понимать ее
цель и назначение.
-- Послушайте, я что-то
не пойму. Вы размечтались, а в
действительности все мы смертны, и от
сознания своего бессмертия вовсе не
становимся лучше. Весь мир погряз во
зле. И как количество пьяниц не
уменьшается, так и мир не становится
лучше. Ведь так?
-- Наверно, ты прав.
-- Вот почему люди
заводят животных? Да потому что ими
можно командовать, навязывая свою
волю и срывать на них зло. Домашние
животные -- они нас терпят!
-- Но ведь с любым
живым существом лаской можно
добиться всего, тогда как укусить
может и собственная собака, если ее
долго мучить.
-- Мне кажется, и люди
не меняются, и мир не меняется. И как
две тысячи лет назад распяли Христа,
так и сейчас поступают с теми, кто
обвиняет лицемеров и говорит людям
правду, призывая не к ненависти, а к
человеколюбию.
-- Что же, ты хочешь
сказать, что нет никакого улучшения?
-- Если понимать под
этим материальный комфорт, то,
конечно, для кого-то жизнь становится
лучше. Хотя и здесь все не так
однозначно. Не знаю, изменилась ли в
наше время по сравнению с
двухтысячелетней давностью пропорция
тех, кто живет хорошо, и тех, кто
вынужден голодать, но войн и вражды
не уменьшилось. Нет, я бы не стал
категорически утверждать, что жизнь
стала лучше. И что вообще значит
лучшая жизнь? Больше и вкуснее жрать,
иметь дачу и автомобиль, много денег?
Так ли уж важно, на какой сковороде
жарить или в какой кастрюле варить,
езжу ли я на автомобиле или хожу
пешком? Разве этим измеряется жизнь
человеческая?
-- А чем же?
-- Мне кажется, тем,
что остается в душе перед смертью.
Возможно ли вообще то "светлое
будущее", тот "золотой
век", о котором продолжают
мечтать? Не есть ли это всего лишь
мираж, наивное заблуждение или
сознательный обман миллионов людей?
Скажи честно, что тебя больше
беспокоит: прогресс человечества или
удовлетворенность собственной
жизнью?
-- Конечно же, своя
жизнь.
-- А не потому ли, что
краткий срок человеческой жизни не
может измерить и охватить
благополучия, которое обещают в итоге
прогресса цивилизации? Мир тебе
неподвластен, зато подвластна
собственная жизнь. Вряд ли ты
сможешь изменить весь мир, но
изменить свою жизнь к лучшему
возможно. И, может быть, только
изменив себя, ты тем самым изменишь
к лучшему и окружающих.
-- Но я бы не отказался
ни от машины, ни от жратвы хорошей. Не
прочь бы иметь и дачу в пригороде, и
денег побольше, чтобы не приходилось о
них думать.
-- Получить как
подарок, я бы, наверно, тоже не
отказался. Но разве все это не создает
дополнительных хлопот, не заставляет
тратить много дополнительного
времени, нервничать, когда дом
остается без охраны, переживать из-за
неисправного автомобиля. К тому же,
чаще всего все эти приобретения
даются большим трудом и приходиться
много лет работать ради того, чтобы
приобрести эти блага. Потратить
половину жизни на то, чтобы создать
себе лишнюю головную боль? Работать
ради денег, которые в любой момент
могут украсть? Нет, что-то не хочется.
-- Послушайте, хватит
вам спорить. Мне гораздо интереснее
понять, что же теперь будет, когда
доказали факт бессмертия.
-- Я не говорил, что
доказали. Сказал только, что слышал о
таком изобретении.
-- Неважно. Главное,
что смерти нет. Но если это не вранье и
не чьи-то глупые выдумки, то как же
теперь жить, если жизнь не кончается?..
-- По правде говоря, я
всегда боялся смерти. Мне не хотелось
думать о неминуемом конце, и потому я
старался взять от жизни как можно
больше удовольствий. Но если смерти
нет, то теперь я даже не знаю... Просто
не знаю, как жить дальше. А что нас
ждет в другой жизни?
-- Если верить тем, кто
побывал в состоянии клинической
смерти, то вся жизнь там наполнена
любовью. Причем это чувство является
главным и определяющим все
остальное. Пережившие это состояние
по возвращении уже не могли забыть
испытанное ощущение, и потому меняли
свою жизнь.
-- И что же они
конкретно делали?
-- Точно не помню, но
главное, что они понимали -- глупо
цепляться за материальные блага,
когда смерть подстерегает на каждом
шагу; самое ценное в жизни -- это
чувство любви; радость от любви не
зависит от материальных условий,
скорее наоборот, чем меньше имеешь,
тем сильнее любишь. Там все равны и
счастливы ровно настолько, насколько
научились любить.
-- Может быть, все так
и есть, но вряд ли кто скажет, что он не
хочет любви. Однако мало кому она
дается. Я вот лично хотел бы умереть в
любви, -- заявил Женя.
-- У меня дядька, когда
умирал, так уже отходя в мир иной,
попросил у бабы за титьку подержаться.
Тоже напоследок любви хотел, --
произнес Саша с усмешкой. -- А по мне,
лучше выпить водки литр, чем сосать
вонючий...
-- Каждому из нас дана
возможность любить родителей или
своего ребенка. Ведь любовь -- это не
только отношения между мужчиной и
женщиной...
-- Иногда и между
мужиками тоже, -- перебил,
усмехнувшись, Борис.
-- Я, когда был
маленьким, очень любил свою собаку. И
это чувство наиболее сильное из всех
воспоминаний детства. Я помню, как
Дези лизала мое лицо и губы. Она
продолжала любить меня, даже когда я
несправедливо наказывал ее. Никто не
любил меня самозабвеннее, чем моя
Дези, и я, наверно, никого сильнее в
жизни не любил.
-- Все животные очень
ласковые, если к ним правильно
подойти. Я и сам удивляюсь, откуда в
моей Мурке столько любви и ласки. Как
заглянет, бывало, в глаза, так жутко
становится. Чувствую, все она
понимает!
-- А вдруг они помнят
свою человеческую жизнь?
Представляешь, каково им теперь в
собачьей шкуре? Может, потому в
глазах их столько тоски?
-- А я вот сколько раз
влюблялся, никогда не был любим
взаимно. И уже настолько смирился с
мыслью, что меня вряд ли кто полюбит,
что даже перестал обращать на это
внимание. Я мог спокойно влюбляться,
дарить цветы, писал стихи, ухаживал за
женщинами, зная, что моя внешность и
положение никогда не вызовут
ответного чувства. Я продолжал любить
несмотря ни на что, даже когда мне
отказывали, выбрасывали мои цветы и
стихи, просили оставить в покое.
Помню, прочитал где-то, что
влюбленность -- это обращенность к
себе самому. Ну и что! Я был счастлив
оттого только, что понимал -- моя
любовь принадлежит прежде всего мне
самому, а не тем, кто ее отвергает. Я
перестал огорчаться отсутствию
взаимности, осознав, что ничего не
теряю, влюбляясь в очередной раз, а
лишь становлюсь счастливым
человеком. Хочу только, чтобы
принимали мою любовь, а не отвергали;
большего мне и не нужно.
-- Что ж, по-твоему,
нужно любить всех подряд? --
съехидничал Борис. -- Я бы не прочь,
только женщины вряд ли на это
согласятся.
-- А все потому, что
они, также как и мы, боятся обмана и не
понимают, что любовь не убавляет, а
лишь прибавляет счастья, даже когда не
находишь взаимности. Как нет
несчастной любви, так и не все счастье
любви от взаимности. Если любишь, то
это есть воплощение твоей фантазии,
хотя другой человек и не сможет стать
таким же прекрасным, как твоя мечта.
Наш порок в том, что мы и в любви
ведем себя, как в магазине: по
принципу "ты мне -- я тебе". Но
ведь когда любим, мы наслаждаемся
переживанием своим, а не чужим. Если
сам не любишь, то ничего не чувствуешь.
Это твое чувство, и подарить его можно
кому угодно. Хочешь любви -- люби! Но
не требуй ничего взамен; иначе это
будет уже не любовь.
-- Тебя послушать, все
просто. А ведь в жизни все намного
сложнее.
-- Мы сами делаем
свою жизнь, а все наши проблемы и
несчастья -- плод наших собственных
усилий, не так ли?
-- Нет, не так. Иногда
беда, что называется, сваливается на
голову.
-- А тебе не
приходилось удивляться тому, как то,
что ты вначале считал бедой, позже
становилось счастьем, и ты благодарил
судьбу за произошедшее?
-- Да, действительно,
бывало.
-- Значит, все дело в
наших оценках. Они меняются, и то, что
вначале казалось злом, позже
оказывается благом, или наоборот.
Весь мир -- наше отношение. Ты можешь
считать свою жизнь неудачной, а другой
завидует тебе, печалишься о
происшедшем, а окружающие считают
это подарком судьбы. Наша жизнь --
есть отношение к окружающему миру и
людям, но прежде всего к самому себе.
-- Вряд ли будешь
счастлив, если окружающие начнут
завидовать тебе и делать всякие
пакости.
-- Если пытаться
отомстить, то, конечно, счастья это не
прибавит. Не в этом ли и состоит секрет
заповеди Христа, когда он призывал
любить врагов своих? Ведь если не
сможешь устоять и захочешь мстить, то
эта месть может стать для тебя
капканом смерти. Так стоит ли
уподобляться тем, кто, поддавшись
злобе, каждую минуту убивает себя
желанием отомстить обидчику? Нужно
простить и пожалеть таких людей за
недомыслие, примером своей любви
показав им путь избавления от злобы.
-- Ты проповедуешь
прямо как Иисус Христос. Но вспомни,
чего стоила ему эта его любовь. Его
распяли!
-- Распяли тело, но не
уничтожили идею. Доказательством
тому его слова и пример всей жизни,
который не только сохранился спустя
два тысячелетия, но и объединил
миллионы людей в вере, что истинное
счастье заключено в любви.
-- Разве ради любви
всегда необходимо идти на смерть?
-- А как тебе кажется,
почему в искусстве, да и в жизни тоже,
любовь всегда связана со смертью?
-- Не знаю.
-- Мне кажется, это
происходит потому, что любовь это не
просто страсть. Те, кто вкусил любовь,
начинают понимать, что именно она
